Грехи (октябрь 2008)

Ко всему прочему, за режиссером Кравчуком издавна замечена тяга к «творческому заимствованию»: восемь лет назад он переписал на русский лад и поставил чистую кальку с рассказа О. Генри без малейшей ссылки на первоисточник. Первый же канал, как уже поминалось, давно обкатал практику малокорректного цитирования советской киноклассики на фильме «Господа офицеры». Они сошлись и оправдали ожидания. Сцена, где ленивая матросня скидывает с утеса в море офицеров с камнем на шее, есть зеркальная цитата фильма «Мы из Кронштадта». Ну и конечно, как было обойти великую каппелевскую психическую атаку из «Чапаева»? В кравчуковской версии каппелевцы под ураганным анкиным огнем таки домаршировали до чапаевских окопов и за веру-отечество порубали всю шваль штыками. Как говорилось в старом фильме: «С нами Бох, с нами Бох, Красных давим мы, как блох. А трусливые чапайцы Удирают все, как зайцы». Браво, Эрнст! Троекратное «ура» Кравчуку! Колоколам - звонить! Блядям стоять смирно! Нижним чинам - радоваться!

Правоверной бесстыжестью вы занесли свои имена в историю.

Господа офицеры в противовес черни много танцуют, играют в фанты, осеняют крестом спящих детей и просят у небес победы своему оружию. Сусальная позолота, нежная дымка и вещный мир в замедленной съемке, как всегда в хорошей рекламе, заслоняют собой совершенные, но без резкости человеческие модели. Кортик. Портсигар. Золоченый погон с тремя орлами. Эфес, хлеб-соль, цветочная корзинка. Дважды рапидом разбивается оземь хрустальный стопарь с серебряного подноса. Трагический всплеск чистой «смирновки». Брызги. Осколки. Жизнь адмирала, приснившаяся рекламисту-креативщику.

Чтоб зритель-баран не заскучал, все дается сквозь медвяную призму незаконной любви. Женатый адмирал теплеет взаимным чувством к супруге другого адмирала. В кленовых аллеях, в пушистых снежинках, в смешливых офицерских собраниях проживают они свой роман в письмах, как обреченный мятежный лейтенант Шмидт в старом хите «Почтовый роман». Ничье собачье дело, что всю свою сибирскую одиссею А. В. Колчак с А. В. Тимиревой прожили, как бы это поделикатнее сказать, гражданским браком. Поскольку чувство греха у авторов развито на уровне святейшей инквизиции, они то раскидывают героев по снежным купелям бескрайней России, то воздвигают меж ними твердыни православного долга и даже в Омске держат на целомудренной дистанции до самой трагической развязки. Чтоб не преступить святого, адмирал успевает через конвой сообщить о просьбе у жены развода, а у избранницы руки и услышать заветное «да». Исполнитель роли государя его преосвященство Н. П. Бурляев будет доволен.

Так же ничье собачье дело, что генерал Каппель подхватил гангрену, элементарно промочив валенки, а не падая картинно с лошадью под лед. Что в Севастополе венчанная и гражданская избранницы адмирала мирно приятельствовали, а не пронзали друг друга цыганскими взорами, как актрисы Боярская и Ковальчук. Что труп Верховного спустили под лед в качестве мести за аналогичные расправы, повсеместно чинимые колчаковскими войсками.

Но - что правда, то правда - на склоне лет в «Войне и мире» С. Ф. Бондарчука госпожа Тимирева действительно играла. Пронеся через всю жизнь чувство к погибшему во льдах возлюбленному, она со светлой улыбкой и мерцающим крестиком ступила на млечный путь, чтоб на небе окончательно воссоединить руки и сердца.

Это уже никакая не революционная классика, двоечники.

Это чистый и несомненный «Титаник».

Воистину: крепка, как смерть, любовь. Кэмерон, поди, локти кусает, что не он придумал.

Денис Горелов

Шла Саша по шоссе

«Однажды в провинции» Кати Шагаловой: русский «Трамвай „Желание“»

Шестьдесят лет назад трамвай «Желание» довез томную рафине Бланш Дюбуа до конечной остановки. Утраченных грез, склеенных мечт, насилия и дурдома. То, чего она так восторженно трусила последние двадцать лет, сбылось: ее трахнул неандерталец, - и бедное сердце рабы любви не вынесло. Америка ранних 50-х жила революцией мидл-класса, скрывая за громкой вывеской трудное окультуривание зажиточной черни. Медленно вырождающиеся в замкнутых мирах элиты предвкушали нашествие варваров - и гей Теннеси Уильямс наилучшим образом выразил это нервическое вожделение: вот придет пролетарий-пассионарий и всех оприходует. «Нет! Нет! Нет! Нет!» - театрально восклицала Вероника, театрально хлеща по щекам демонического насильника. Уйди, чудовище. Не для тебя цвела.

Вот ты какой, цветочек аленькый. Гы.