Грехи в наследство

— Советская власть официально масонство не запрещала. Нет ни одного высшего партийного решения, в котором бы оно осуждалось, но в то же время деятельность лож и не разрешалась. Их адепты преследовались как контрреволюционеры.

С этим все ясно. В Советской России любое тайное общество и должно было рассматриваться как враждебное. Непонятно другое... Зачем полиции было прибегать к услугам Сидельникова и поручать ему втираться в доверие к Денисову-Долину? Не проще ль было установить наблюдение за усадьбой и в момент сбора членов ложи всех арестовать?

— Совсем не просто! Не забывай, Денисов-Долин, человек богатый и знатный, наверняка был связан родственными узами со многими известными фамилиями. А значит, имел влияние. Да и членами масонских лож становились только вполне приличные люди, абы кто туда не принимался. Ворвись представители власти в имение Денисовых-Долиных и устрой там обыск, дело кончилось бы грандиозным скандалом и жалобой государю. Они бы ничего не нашли, а объяснение было бы простое: к хозяину дома приехали в гости друзья и знакомые. Нет, тут нужны были неопровержимые доказательства.

— Ты так заинтересовалась этой папкой потому, что она касается Денисовых-Долиных?

— В данном случае меня интересует личность самого Сидельникова. Понимаешь, какое странное дело... Сидельников по неизвестной нам причине люто ненавидел Андрея Константиновича, отца Лили. Ненавидел настолько, что собственноручно расстрелял его. Однако расправа с врагом не положила конец вражде. И после гибели своего врага Сидельников не оставил его семью в покое. И даже в Москве, Лили говорила об этом Гаршиной, их пути с Сидельниковым снова пересеклись. Лили боялась его и считала страшным человеком. Но это все происходило в начале двадцатого века... А тут вдруг убивают человека, косвенно связанного со всей этой историей, уже в наше время. Вот я и думаю: а не из-за папки ли с делом Сидельникова?

— Давно убили?

— Несколько дней назад.

— И что за человек?

— По всем меркам совершенно безобидный. Стареющая, никому не интересная алкоголичка. Зинаидой звали.

— И тем не менее ее убили? Думаешь из-за этой папки?

— В том-то и дело, что полной уверенности у меня нет. Причин могло быть несколько... По сути, кого эта папка могла заинтересовать через столько-то лет?

— Хороший вопрос. Но сначала нужно ответить на другой: как она попала к твоей Зинаиде?

— Понятия не имею.

— А что думаешь?

— Считаю, тут может быть много вариантов. Самый простой — Зинаида приходилась Сидельникову родственницей. Например, была его внучкой и папка досталась ей по наследству.

— Это легко! Чего только у людей не хранится! Ты мне другое скажи. К Сидельникову как она попала?

— Да просто! Сама знаешь, в семнадцатом году разгрому и разграблению подверглись многие полицейские архивы. По всей России, пользуясь возникшей неразберихой, уголовники всех мастей, стукачи, провокаторы, пытаясь замести следы, крушили полицейские картотеки и изымали заведенные на них дела.

— Допустим, все так и было. Забрал он свое дело и припрятал, а родственники те бумаги сохранили. Какая ни есть, а память о предке! Верно?

— Ну... Верно! Хотя такую память, на мой взгляд, лучше и не хранить!

— Дело вкуса, — нетерпеливо отмахнулась Дарья. — Может, они те листки и не читали ни разу! Тут другое интересно!

Подруга вперила в меня требовательный взгляд, ожидая нужной ей реплики, и я тут же покорно ее подала:

— Что именно?

Дарья хитро прищурилась и со значением спросила:

— Почему в наши дни из-за каких-то старых бумаг произошло убийство? Причастных к этому делу лиц уже наверняка не осталось в живых. Ни самого Сидельникова, ни тех, кого он предавал. А кому еще могло понадобиться это старье?

Я пожала плечами, размышляя над тем, по какой из нескольких причин, вертящихся у меня в голове, могла погибнуть Зинаида. Из-за моих расспросов о матери Ефимова? Сболтнула лишнее? Или из-за того, что, как это ни дико звучит, являлась дочерью Лили и своим существованием мешала неким амбициозным планам? А что, если причина все-таки заключалась в папке?

Дарье мое тоскливое молчание в конце концов надоело, и она торжествующе выпалила:

— Папка нужна тому, кто занимает достаточно видное положение, чтобы бояться таких родственников, как Сидельников! Тот, кто в сегодняшней России боится скандала. Публичный человек!

— Ты на что намекаешь? — откачнулась я назад.

— Послушай меня внимательно. То, что папка хранилась у этой Зинаиды, вовсе не означает, что она ей и принадлежала. Тут могло быть всякое...

— Могло! — не стала спорить я. — Зинаида заняла комнату матери Ефимова после ее смерти. Тот ничего из нее не забрал, просто бросил все, как было, и уехал.

— Ну что? Согласна? — обрадовалась моей сообразительности Даша. — Она эту папку случайно нашла среди чужих вещей.

— Думаешь, нашла, значения не придала, но сохранила? А потом вдруг явилась я с журналом... Увидев фотографии бывшего дружка Пашки и услышав от меня, что он далеко не бедствует, женщина затосковала?

— Конечно! — уверенно кивнула Дарья. — И ей пришла в голову мысль разжиться шальной денежкой!