Греховная страсть

— Если бы это было золото, то на монете остались бы следы от зубов, золото ведь мягкий металл, а на этой не осталось ничего.

Рабочий недоверчиво взял монету из рук Беранже, сам надкусил ее и проверил, не осталось ли вмятины. Действительно не осталось.

— Для меня они выглядят как золото, — настаивал он.

И тут Беранже суетливо начал поторапливать рабочих:

— Пожалуйста, ставьте камень на место, после того, как вы это сделаете, вы можете быть свободны.

— Но почему? — запротестовала я. — Надо получше исследовать камень.

Я понимала, что потом не смогу одна его сдвинуть.

Беранже буквально-таки пригвоздил меня взглядом к стене и прошипел сквозь зубы:

— Это не твое дело, Мари! Делай, как я тебя прошу, пожалуйста.

Волна возмущения накрыла меня с головой, на какое-то время я полностью потеряла контроль над собой.

— Не мое дело? Как это не мое дело? Это я нашла флакон и записку и принесла ее вам! И в заключение ко всему — теперь это не мое дело?

Криком я привлекла внимание рабочих. Они уставились на меня, даже несколько случайных прохожих с улицы заглянули в церковь.

Беранже быстро пошел по направлению к маленькой комнатке — церковной конторке. Я бросилась за ним и уже была готова войти, но он захлопнул за собой дверь. Я начала колотить в дверь и кричать:

— Беранже! Дай мне войти!

Тишина. Только рабочие начали посмеиваться, передразнивая меня. Один, что был помоложе, высоким, почти женским голосом с подчеркнуто просительной интонацией сказал:

— Беранже, о-о, Беранже, пусти меня. — Теперь все они буквально покатились со смеху. Я же отошла от двери и помчалась домой.

Грешник

Она не узнавала сама себя. Незнакомое до сей поры ощущение покоя охватило ее всю — ее мысли были светлыми и тихими, движения стали плавными, размеренными, а волнения, страхи исчезли. Она чувствовала странную легкость, ее мысли словно бы находились в просторной, освещенной солнцем комнате. Ее представления об окружающем тоже изменились: люди, которых она видела раньше сквозь линзы страха и осуждения, которые казались ей жестокими и грубыми, бесчувственными и нетерпимыми, теперь казались ей просто жаждущими любви Бога. Все они были просто детьми, ждущими успокоения. Демоны ушли; ругательства, срывавшиеся с ее губ, забылись сами собой. Ее перестали гнать и бить. Над ней теперь не смеялись и не издевались, у нее больше не болела голова, она перестала чувствовать себя беспомощной и покинутой. И самое главное, она забыла, что такое страх вообще. Страх исчез, а вместе с ним пропало и все то, что сопровождало его: злоба, ненависть, тревога, опасения, одержимость. Каким же темным и бессмысленным был ее мир прежде! Она не могла поверить, что могла жить в такой темноте и унижениях. Жизнь, открывшаяся перед ней теперь, была светлой и легкой, она была светом.

Наступило утро, легкий ветерок возвестил о наступлении рассвета в горах. Он позолотил тропинку, по которой она шла, собирая ветки кедра для костра. Бурые кролики и зеленые ящерицы разбегались перед ней, стараясь скрыться в тени под листьями. Ее лицо и руки, обращенные к костру, сильно нагрелись, ее пальцы переливались всеми цветами радуги от прилипших к ним чешуек от рыбы, которую она чистила. Краски рассвета перешли из желтых в розовые и оранжевые, и вот воссиял в полном свете день! Как он был прекрасен, сколько в нем было радости! Тьма существует только потому, что есть свет. Даже в ночи светят звезды и луна, которые несут надежду и свет, как слабое отражение радости наступающего дня.

Толпа тоже стала другой. Их глаза, доводившие ее до умопомрачения, теперь светились, как отражение света Великого Бога. Они оставались такими же увечными и страждущими, жаждущими помощи и исцеления. Но они больше не пугали ее, потому что теперь ее душа была спокойна. Ее сознание походило на горящий светильник. Этот мир в душе она сейчас хотела передать всем людям, которые толпились вокруг, кричали, роптали и плакали. Она хотела сказать, гладя по головам и щекам:

«Ш-ш-ш, тише, мы здесь всего лишь временно. Оглянитесь, посмотрите, какая кругом красота. Посмотрите, как все прекрасно. Будьте добры друг к другу. Познайте радость. Вы вскоре уйдете отсюда, покинете этот мир».

К их группе присоединились и другие женщины: Йохана, которая покинула двор Ирода, чтобы отправиться вместе с ними, Сусанна, и Шломит, и многие другие. Они стали искать встречи с ней, робко пытаясь прикоснуться к благости ее обретенного душевного покоя. Поскольку она была молода и не имела положения замужней женщины, она могла сопровождать Иешуа дольше всех, и это придавало ей особый статус и уважение, которые ее вполне устраивали. Все женщины работали вместе. Они покупали еду и все необходимое, готовили пищу, стирали одежду, сушили ее на камнях, подавали еду, питье, убирали и чистили. Но теперь они казались ей совершенно другими, изменились их жесты, сила голосов. Все стало иным для Мириам из Магдалы. Она была среди них как путеводная звезда.