Грешная вдова

— Надеюсь, от любви, — нежно промолвила мисс Пэрис.

Мистер Квин продолжал шагать взад-вперед, погруженный в размышления. Мисс Пэрис не сводила с него ласкового взгляда. Когда он впервые повстречался с ней в период расследования двойного убийства Блайт Стьюарт и Джека Ройла, знаменитых кинозвезд[70] мисс Пэрис пребывала в тисках психическою расстройства. Она панически боялась толпы. Врачи именовали это «толпофобией». Мистер Квин, движимый труднообъяснимыми эмоциями, взялся исцелить леди. Решив, что терапия должна быть одновременно шоковой и компенсирующей, он начал ухаживать за ней.

И хотя мисс Пэрис поправилась, мистер Квин, к своему ужасу, обнаружил, что лечение иногда может представлять худшую проблему, чем недуг. Ибо пациент быстро влюбился в своею целителя, а целитель не мог избавиться от мучительных эмоциональных последствий.

— Это так? — настаивала мисс Пэрис.

— Что-что? — рассеянно переспросил Эллери. — О, нет. Я имею в виду чемпионат по бейсболу. — Вид у него был свирепый. — Неужели вы не понимаете, что происходит?

Нью-йоркские «Янки» и нью-йоркские «Гиганты» ведут смертельную борьбу за зваише чемпионов мира, а я нахожусь на расстоянии трех тысяч миль от этого!

— А-а, — протянула Пола и тактично добавила: — Бедняжка.

— Я никогда не пропускал нью-йоркские состязания, — жаловался Эллери. — Это сводит меня с ума! А ведь это грандиознейший чемпионат из всех, какие когда-либо происходили! Мур и Ди Маджо[71] творили на поле чудеса. «Гиганты» вели тройную игру. Гуфи Гомес поставил вне игры четырнадцать человек. Хаббелл делал ослепительные подачи. А сегодня Дики вырвался вперед в девятой подаче, обошел троих «Янки» и поймал мяч в правом поле…

— А это хорошо? — осведомилась Пэрис.

— Хорошо! — взвыл мистер Квин. — Это всего лишь может сделать необходимой седьмую игру!

— Бедняжка, — повторила мисс Пэрис и взялась за телефон. Положив трубку, она сказала: — На Востоке погода угрожающая. Нью-йоркское бюро погоды ожидает завтра ливневые дожди.

Мистер Квин уставился на нее.

— Вы имеете в виду…

— Я имею в виду, что вы летите вечерним рейсом на Восток и послезавтра увидите вашу драгоценную игру.

— Пола, вы — гений! — Внезапно физиономия мистера Квина вытянулась. — А как же студия, билеты… Bigre![72] Я передам на студию, что слег со слоновой болезнью, и телеграфирую папе, чтобы он забронировал места. С его влиянием в муниципалитете он должен… Пола, не знаю, что я сделаю…

— Вы могли бы, — предложила мисс Пэрис, — поцеловать меня… на прощание.

Мистер Квин рассеянно повиновался. Внезапно он вздрогнул.

— Вовсе нет! Вы полетите вместе со мной!

— На это я и рассчитывала, — довольно сказала мисс Пэрис.

Поэтому в среду мисс Пэрис и мистер Квин находились на стадионе, в открытой ложе за помещением команды «Янки».

Мистер Квин сиял и наслаждался. Пока инспектор Квин с естественной для отца подозрительностью вовлек Полу в исследовательскую беседу, Эллери посыпал свои колени и колени Полы ореховой скорлупой, поглощал сосиски и содовую в неумеренном количестве, отпускал критические замечания по поводу внешности спортсменов, высмеивал «Янки», превозносил «Гигантов», заключал пятидесятицентовые пари с сержантом Вели — подчиненным инспектора — и вскакивал с воплями вместе с пятьюдесятью тысячами других маньяков при известии, что Карл Хаббелл, лучший игрок «Гигантов», будет противостоять сеньору Гуфи Гомесу, звезде «Янки».

— «Янки» разделают «Гигантов» под орех, — предсказывал сержант, бывший неисправимым болельщиком «Янки». — А уж Гуфи покажет им, где раки зимуют!

— Четыре против одного, — холодно произнес мистер Квин, — что «Янки» не смогут справиться с Карлом.

— Идет!

— Я тоже участвую, сержант, — усмехнулся красивый мужчина, сидевший перед ними у самых перил. — Привет, инспектор. Прекрасный день для соревнований, верно?

— Джимми Коннор! — воскликнул инспектор Квин. — Звезда эстрады собственной персоной! Джимми, вы, кажется, незнакомы с моим сыном Эллери? Мисс Пэрис, это знаменитый Джимми Коннор — божий дар Бродвею.

— Рад с вами познакомиться, мисс Пэрис, — улыбнулся «Божий дар», принюхиваясь к орхидее в петлице его пиджака. — Каждый день читаю вашу колонку «Увидеть звезды». Познакомьтесь с Джуди Старр.

Мисс Пэрис улыбнулась, и женщина, сидящая рядом с Джимми Коннором, улыбнулась в ответ. В этот момент рядом с ложей появились трое игроков «Янки», которые начали усмехаться, что Коннору пришлось сесть прямо за помещением столь ненавидимой им команды.

Джуди Старр сидела неподвижно. Она была той самой знаменитостью, которую открыл Флоренц Зигфелд[73]; критики называли ее второй Мерилин Миллер. Изящная и хорошенькая, с дерзким профилем и глазами цвета меда, она завоевала сердце Нью-Йорка пением и танцами. Время ее славы было на исходе. Глядя на профиль Джуди, Пола подумала, что, возможно, именно это объясняет горькую складку ее маленького рта, морщинки вокруг трагических глаз и напряженность фигуры.