Грешница

Сиделка взглянула на своего пациента и жестом пригласила Риццоли выйти в коридор.

– Я не хочу, чтобы он слышал наш разговор. Я знаю, что он все понимает.

– Как вы это определили?

– По его взгляду. По реакции. Он не может говорить, но голова у него работает. Сегодня днем я ставила ему компакт-диск с его любимой оперой "Богема". И видела слезы в его глазах.

– Может, дело не в музыке. Вполне вероятно, он просто в ужасе от своего состояния.

– Конечно, причин для отчаяния более чем достаточно. Прошло восемь месяцев, и никакого улучшения. Прогноз очень мрачный. Уже можно сказать, что он никогда не сможет ходить. И одна сторона останется парализованной. А что касается речи... – Она печально покачала головой. – Удар был очень сильным.

Риццоли повернулась к двери в Морскую комнату.

– Если вам захочется выпить кофе или просто передохнуть, я с удовольствием посижу с ним.

– Это не составит вам труда?

– Нет, конечно, если ему не потребуется какого-нибудь специального ухода.

– Нет, вам ничего не нужно делать. Просто поговорите с ним. Ему будет приятно.

– Да. Хорошо.

Риццоли вернулась в комнату и придвинула стул к кровати. Она села так, чтобы видеть глаза Ренделла Маджинеса. И чтобы ему пришлось смотреть на нее.

– Здравствуйте, Ренделл, – сказала она. – Помните меня? Я детектив Риццоли. Я расследую убийство вашей дочери. Вы ведь знаете, что Камилла погибла, да?

В его серых глазах промелькнула грусть. Значит, он понимал. И скорбел.

– Она была красивая, ваша девочка, Камилла. Но вы и без меня это знаете, так ведь? Разве можно не заметить такое? Она ведь постоянно была у вас на глазах. Вы наблюдали, как она росла, превращаясь в женщину. – Риццоли немного помолчала. – И на ваших глазах происходило ее падение.

Ренделл неотрывно смотрел на Джейн, впитывая каждое слово.

– Так когда ты начал трахать ее, Ренделл?

За окном ветер гнал волны вдоль залива. В надвигающихся сумерках яркими вспышками выделялись белые барашки, и море казалось еще более угрожающим.

Ренделл Маджинес уже не смотрел на Риццоли. Теперь он старательно избегал ее взгляда.

– Ей было всего восемь лет, когда ее мать покончила с собой. И вдруг оказывается, что у Камиллы больше никого нет, кроме папочки. Она нуждается в тебе. Доверяет тебе. И что же ты сделал? – Риццоли с презрением покачала головой. – Ты знал, какая она ранимая. Знал, почему она ходила босиком по снегу. Почему запиралась в своей комнате. Почему сбежала в монастырь. Она сбежала от тебя. – Риццоли наклонилась ближе к нему. Настолько близко, что уловила едкий запах мочи, пропитавшей его памперс. – В тот приезд домой, она, возможно, думала, что ты не тронешь ее. Что хотя бы на этот раз оставишь ее в покое. В доме было полно родственников, приехавших на похороны. Но и это тебя не остановило. Так ведь?

Взгляд Ренделла был по-прежнему устремлен вниз. Джейн присела на корточки возле его постели. Приблизилась так, что ему волей-неволей пришлось смотреть ей в лицо.

– Это был твой ребенок, Ренделл, – сказала она. – Нам даже не потребовался образец ДНК, чтобы доказать это. ДНК ребенка слишком близка к ДНК его матери. Это ребенок инцеста. Ты знал, что сделал ее матерью? Знал, что погубил собственную дочь?

На мгновение она замолчала и просто смотрела на больного. В воцарившейся тишине было слышно, как участилось его дыхание – шумное сопение человека, которому очень хотелось бежать, но лишенного такой возможности.

– Знаешь, Ренделл, я ведь не очень-то верующая. Но, глядя на тебя, начинаю думать, что, возможно, ошибалась. Только посмотри, что стало с тобой. В марте ты изнасиловал свою дочь. В апреле тебя хватил удар. Ты уже не встанешь. И никогда не сможешь говорить. Ты – просто сгусток мозга в мертвом теле, Ренделл. Если это не божья кара, тогда я не знаю, как это назвать.

Он захныкал, отчаянно пытаясь пошевелить конечностями.

Риццоли нагнулась к нему и прошептала на ухо:

– Чувствуешь, как от тебя воняет разложением? Пока ты здесь валяешься, мочишься под себя, чем, ты думаешь, занимается твоя жена Лорен? Наверное, хорошо проводит время. Думаю, нашла себе кого-нибудь для компании. Подумай об этом. Тебе и умирать не нужно, чтобы узнать, что такое ад. – Удовлетворенно вздохнув, она поднялась со стула. – Наслаждайся жизнью, Ренделл, – заключила она и вышла из комнаты.

У самой двери ее окликнула Мария:

– Вы уже уходите, детектив?

– Да. Я решила не дожидаться миссис Маджинес.

– Что ей сказать?

– Просто передайте, что я заезжала. – Риццоли оглянулась и посмотрела в сторону Морской комнаты. – И вот еще что.

– Что?

– Мне кажется, Ренделл тоскует по Камилле. Почему бы вам не поставить ее фотографию возле его постели, чтобы она все время была у него перед глазами? – Джейн улыбнулась и открыла дверь. – Ему будет приятно.

* * *

В гостиной сверкали рождественские огоньки.