Грешный брак 2

- Ну, это забота, согласен! - заметил Аспен. Но что-то в его голосе выдавало легкую тревогу. - Хотя, вообще-то ручки у нее должны были замерзнуть, чтобы у нее появился повод погреться об тебя. Понимаешь, женщины - существа очень сложные. Они не могут напрямую сказать, что ты им нравишься, не могут просто подойти и обнять тебя. Поначалу

Поэтому женщине нужен предлог. Женщине всегда нужен предлог Ах, пальчики замерзли! А ты тут такой... Ах, тебе холодно, иди ко мне, я тебя согрею!

- Поэтому я взял с конюшни лопату. Чтобы ей копать было удобнее! - произнес я, видя как

Аспен замирает.

Аспен на секунду застыл на месте. Потом его брови поднялись вверх. Такое выражение лица застыло, а друг повернулся ко мне.

- Дальше, - произнес Аспен странным голосом. - Она спрашивала, куда вы идете?

- Да, произнес я. - Несколько раз, кажется. Но я не говорил, что это - сюрприз.

Аспен что-то проглотил.

- Ну, не щади меня! Дальше! - продолжил Аспен, держась за подоконник.

- Я привел ее, показал место и сказал копай!, - произнес я, вспоминая выражение ‘лица

Эрцилии в этот момент. - Я все сделал правильно.

- Она догадалась, что это - сюрприз? - спросил Аспен.

- А что? Мне нужно было сразу выдать, что это сюрприз? - спросил я, сверкнув глазами.

- Ну, зачем выдавать. Можно было обтекаемо намекнуть - заметил Аспен, расхаживая рядом. - И улыбаться... Улыбка, Даниэль. Это главное при общении с женщинами! Я

говорил тебе. Улыбка!

- Я улыбался, как ты говорил. Просто она шла позади меня, и видимо, не заметила!

- произнес я.

- А почему не рядом? - спросил Аспен.

- Потому что мы идем в лес, который предположительно кишит оборотнями, -заметил я. -

А еще там есть медведь.

Аспен молчал. Потом он выдохнул и повернулся ко мне.

- Пойдем, покажешь. Я что-то не уверен! Эффект должен был быть совсем другой!

Она должна была пищать от восторга, прижимать к себе букет улыбаться и выглядеть счастливой! - заметил Аспен, а мы посмотрели на Эрцилию, которая разговаривала с нянюшкой.

Мы вышли, Аспен вошел в комнату, прилег. И я повторил все, что делал.

Вплоть до лопаты.

Мы стояли на улице, а Аспен смотрел на покрытый инеем букет цветов и лопату, торчащую из сугроба.

- Даниэль, - выдохнул он. - Если бы я был бедняжкой Эрцилией, я бы ..

Он осмотрелся.

- Я бы обделался... - негромко произнес Аспен. - Такое чувство, словно ты ее в лес закапывать ведешь.

- Но я улыбался, мне непросто.

Заметил я, понимая, что даже этот романтический жест дался.

- А дальше? - спросил Аспен, но его глаза умоляли не рассказывать.

- А дальше она поблагодарила меня, а я ее обнял. И мы стояли здесь. Я грел ее под плащом, - усмехнулся я, вспоминая, как близость ее тела приятным теплом растекалась внутри.

Одна единственная мысль билась в такт с сердцем: “Моя... Моя... Моя...”

- Дальше мы увидели Донну, которая идет по старому тракту. Я предложил схватить ее и отнести домой. Цили сказала, что мы ее напугаем, а Донне бояться нельзя, -произнес я. -

Хочешь сказать, что когда я схватил тебя в первый раз это было так страшно?

- Вовсе нет, - заметил Аспен. - Я просто потерял сознание. И мало что помню. Так, не отвлекайся от рассказа. Вы увидела Донну и... ?

- __ пошли за ней. Донна прячет оборотня в поместье Мальдонадо. В старом заброшенном поместье. Я оставил Цили у входа, а сам поднялся на второй этаж. Я сделал несколько шагов, чтобы найти Донну, как вдруг увидел, что этот пушистый подонок бросился на Цили. Я слетел вниз, схватил его и чуть не убил на месте.

Я рассказал, как чудом посмотрел назад, проверяя на месте ли Цили, как вдруг огромная тень смела ее. Дальше я не помню, как слетел по ступеням, как содрал его с перепуганной Цили. Но помню грохот, когда Адам полетел в стену. И чувство, которое внутри ревело и сводило пальцы на его шее: “Как ты посмел, тварь испортить нам свидание!"

И если бы не визги Донны, я бы убил его на месте. И надо было! Надо было просто сжать его посильнее. Оставалось совсем немного. А мне хотелось, чтобы он осознал, за что умирает За то, что посмел приблизиться к ней. За то, что посмел броситься на нее, напугать ее... Мне казалось, что слишком много оборотней возле Эрцилии!

Ярость пульсировала в венах, но слыша визги Донны, я вдруг осознал, что Цили может быть ранена!

Я опомнился только тогда, когда увидел, что Цили бледная, как полотно. Ее хрупкое тело тряслось, а я бережно заворачивал его в плащ.

"Она цела, просто напугана! Цела".

Я нес ее на диван с этой мыслью. Мне не хотелось никуда класть ее. Мне хотелось прижать ее и не отпускать. Но при этом я понимал, что руки у меня должны быть свободные. Неизвестно, что на уме у Адама.

Я держал ее на руках, сжимая так, чтобы она почувствовала, что я рядом.

Я ощущал жгучую ярость к Адаму. Он заставил ее усомниться в том, что рядом со мной она в безопасности. Он выждал момент, когда я отошел. Я был уверен, что если в доме кто-то есть, то они бросятся на меня. Поэтому и поставил ее возле двери. На улице оставлять ее нельзя, вести за собой в дом, где неизвестно что притаилось, тоже. И тут на тебе!