Гретель и тьма

– Дышать огнем, – сказал Бен. – Вот что драконам удается лучше всего. – Он смотрел, как она порхает сквозь кусты прочь от него, легкая, как эльф, а затем подобрал копалку и упрямо взялся рыть грядку дальше.

Йозеф тайком наблюдал за развертывавшейся драмой. Он видел, как Лили вошла в кухню и встала на пороге, губы зашевелились, как в беззвучной молитве, но тут Гудрун отвернулась от плиты и заметила ее.

– Ха, вот ты где. Наконец-то.

– Что нужно сделать? – спросила Лили, и Йозеф подумал, что никогда не слышал голоса милее. Он подобрался поближе и вытянул шею, чтобы лучше видеть.

– Вот, – сказала Гудрун, держа за ноги двух куриц. – Собираюсь готовить паприкаш. – Она плюхнула их на стол и сложила руки на мощном животе, а Лили уставилась на тощие ноги в желтой чешуйчатой коже. – Давай-ка ощипли и выпотроши. Надеюсь, умеешь.

Лили наморщила нос.

– Я видела, как это делают.

– Ну так берись давай, девонька. Нечего рассусоливать. – Гудрун вдруг заметила, что на сковородку села бабочка. Один быстрый взмах тряпкой – и бабочка оказалась на полу, а мгновенье спустя под пятой Гудрун от нее осталась лишь серая размазня. Девушка взвизгнула. Йозеф скривился. Гудрун прищурилась. – Мы б избавились от паразитов, если бы этот болван-мальчишка не отвлекался сплошь и рядом.

Лили взяла первую птицу за голову и принялась дергать за оперенье на шее, стараясь раскладывать перья и пух в разных кучки. Вскоре перья уже были повсюду: на столе, на полу, на плите, на полках. Горсти пуха витали по кухне – их носило холодным сквозняком из входной двери.

– «Госпожа Метелица», – сказала Лили. Йозеф едва не расчихался.

– Что? – сердито переспросила Гудрун, обернув к ней от плиты красное лицо.

– Вы разве не знаете историю про Госпожу Метелицу? – Лили рассмеялась. – «Кукареку! Наша девица златая тут как тут!»[102]

– Нет у меня времени на эту чепуху. И у тебя тоже, сударыня. Ты посмотри, какой кавардак. Если так будешь и дальше – остаток дня провозишься с уборкой.

– На сказки всегда есть время, Гудрун. Кто-то мне говорил, что со сказками любое дело спорится. Посмотрите, как вьются перья под потолком. Как в сказке – когда красивая работящая девушка вытрясала перину Госпожи Метелицы.

– Скоро и так снег пойдет, – ответила Гудрун.

Лили улыбнулась.

– Так вы знаете эту сказку? Которая про девушку, уронившую веретено в колодец…

– Рано или поздно всем доводится узнать Черную Бабушку⁶¹. – Гудрун пренебрежительно хмыкнула. – Насколько я помню, ленивую да бестолковую дочку под конец облили черным

Peek[103]. Ты еще не закончила? – Она оглядела тушки. – Ты же их так не оставишь, верно? Я не могу готовить птицу, которая наполовину в перьях.

Далее последовала долгая тишина: Лили склонилась над покрытой мурашками птицей, выщипывая остатки перьев. Небольшой шум уведомил Йозефа, что не он один тайком наблюдает. Беньямин стоял в кухонных дверях, и женщины его пока не заметили. Он впился взглядом в девушку, и на лице у него было такое томленье, что Йозеф почувствовал, что от прилива раскаленной ярости сейчас задохнется.

Гудрун отпихнула Лили и еще раз проверила работу.

– Так сойдет. – Она сняла со стены разделочный нож и отрубила птицам головы двумя решительными ударами. Лили отшатнулась слишком поздно, и кровь брызнула ей на юбку. Головы лежали на скобленой сосне, гребешки стелились рядом, глаза вытаращенные, смотрят друг на дружку; но тут их сгребли и бросили в ведро. – Давай берись за дело: потроха – в таз, мясо – в кастрюлю.

У Лили перекосило лицо, и она отвернулась, собираясь с духом, чтобы сунуть изящную руку в нутро первой курице.

– Я не могу, – сказала она после третьей попытки.

– Давай я, – предложил Беньямин, улучив момент и явив свое присутствие. Йозеф тоже выбрал время обнаружить себя. Он вошел в кухню, распахнув дверь с такой силой, что загремели все кружки и тарелки.

– Довольно. Завершите сами, будьте добры, фрау Гштальтнер. Вовсе не такую работу для пациентки я имел в виду. И найдите ей другую одежду. Уверен, на чердаке ее достаточно. – Когда дочки росли, недели не проходило без вызова портного. – Что-нибудь утонченное, в пастельных оттенках помилее. Помнится, мы с вами об этом уже разговаривали.

– Я очень стараюсь, герр доктор Бройер, – сказала Гудрун подчеркнуто формально. – Нынче утром я спустила с чердака свежий выбор одежды. Но дамочка от нее нос воротит…

Лили застыла.

– Я говорила вам, что не люблю полоски.

– Не побирушкам выбирать, по-моему.

– Не говорите с Лили в таком… – начал Беньямин, покраснев от гнева. Лили не дала ему договорить, положив руку ему на плечо, и слегка отодвинула его, чтобы оказаться лицом к лицу с Гудрун. Глаза у Йозефа сузились: он не только засек этот жест, но и заметил, что ее рука осталась на плече Беньямина куда дольше необходимого, а мальчишке хватило дерзости положить свою грязную лапу поверх. А она не вырвалась; напротив – улыбнулась ему. Улыбнулась.

– Я не побирушка. Я ни о чем не просила… – тут она глянула на Йозефа, – …кроме помощи герра доктора Бройера в одном деле.