Гретхен

Гретхен думала, что обнаружит Гансика в постели. Но вместо этого ее взору предстала монументальная композиция «Мать и дитя», похожая на ту, которую она уже видела почти месяц назад. Только тогда композиция называлась «Бабушка и внучек», да и мамина грудь, в которую Гансик уткнулся носом, как младенец, по пропорциям существенно уступала бабушкиным внушительным формам.

– Ну что, уже лучше? – спросила Гретхен.

Гансик промычал что-то нечленораздельное, мама кивнула.

Тут она взглянула на часы и сказала:

– Все, дорогуша, мне пора. Мари-Луизе надо на работу, а Магду с Пепи одних не оставить! Иначе они весь дом перевернут!

Мама чмокнула Гансика в ухо. Гансик отцепился от нее и слез с колен. Мама поднялась и попрощалась:

– Ну, до завтра! – Потом повернулась к Гретхен и пояснила: – Мы договорились, что завтра я заберу Гансика из школы и мы вместе куда-нибудь сходим!

Тут Гретхен вспомнила о потерянном портфеле. Гансик, похоже, совсем о нем забыл. «Надо бы сказать», – подумала Гретхен, но тут же отказалась от этого намерения, боясь, что Гансик разнюнится и все опять пойдет по кругу.

– Пока, – сказала она и вместе с мамой вышла из детской.

В коридоре их поджидала бабушка. Вид у нее был виноватый, как у нашкодившего ребенка.

– Дядя завтра меня заберет! – сообщила она. – Послезавтра день рождения у Марии! Ей ведь семьдесят исполняется. А у меня из головы чуть не вылетело!

Мария была бабушкиной сестрой.

– Значит, ты на выходные уезжаешь в Цветль? – уточнила мама.

– Не на выходные, а вообще! Я там живу, между прочим! – с некоторым вызовом заявила бабушка, напоминая подростка, отстаивающего свои права.

Гретхен исподтишка наблюдала за мамой, пытаясь прочитать по выражению ее лица, как она относится к этому известию. Вздохнула с облегчением? Или испугалась?

– Ну и правильно! – ответила мама. Ее лицо осталось совершенно невозмутимым.

Домой Гретхен с мамой шли пешком. Они разглядывали витрины и говорили о том о сем: не ограничиться ли на ужин творогом и редиской, хватит ли на сегодня хлеба, не пора ли Магде купить новые туфли. А еще о том, что химическая завивка выглядит все-таки ужасно. И что учитель по английскому у Гретхен – страшная вредина. Обе они при этом знали, что есть совсем другие, гораздо более важные темы, которые действительно нужно было бы обсудить.

Только после того как творожно-редисочный ужин остался позади, Магда с Пепи отправились спать, а Мари-Луиза, мама и Гретхен устроились на балконе: Мари-Луиза и мама с вязаньем, Гретхен просто так (ей нравилось сидеть и смотреть в звездное небо), – только тогда мама вдруг спросила Гретхен, не поссорились ли бабушка с папой. Ведь бабушка никогда бы не бросила папу ни с того ни с сего, без веской причины.

– Да нет, это я ее уговорила уехать, – призналась Гретхен. – Она истосковалась по Цветлю. А здесь ей совсем не нравится!

Мари-Луиза опустила вязание на колени.

– Как же теперь Эгон будет управляться с Гансиком? – спросила она.

– Никак, – ответила мама.

Потом она сказала, что устала, и, зевая, ушла с балкона. А Гретхен с Мари-Луизой остались сидеть. Они смотрели на небо, и Мари-Луиза показывала Большую и Малую Медведицы, а еще Венеру, которую иначе называют Вечерней звездой. Она рассказала, что в детстве мечтала изучать астрономию. Но путала слова «астрономия» и «астрология». Вот спросят ее взрослые: «Кем ты хочешь стать?», а она отвечает: «Астрологом». И все смеются.

– А еще я хотела стать строителем храмов, – сказала Мари-Луиза со смехом. – У меня была целая куча альбомов, в которых я рисовала церкви. Огромные такие церкви, настоящие соборы! Все немножко в готическом стиле, если я правильно помню.

– Почему же ты стала социальным работником? – спросила Гретхен.

– Потому что на социального работника учиться всего два года, – объяснила Мари-Луиза. – И потому что строительниц храмов в природе не бывает. И потому что моя мама говорила, что социальная работа – хорошая профессия для женщины! – Мари-Луиза зевнула и сунула вязание в полиэтиленовый пакет. – И, в сущности, тут она оказалась права. В виде исключения. Профессия действительно подходящая. Мне нравится. Не говоря уже о том, что странно было бы заниматься строительством храмов, не веря в бога! – На этом Мари-Луиза поднялась с места и предложила пойти спать.

На следующее утро не успела Гретхен войти в класс, как Габриэла сообщила, что только что приходила секретарша и велела ей немедленно явиться в канцелярию.

– Наверняка из-за Гансика, – предположила Гретхен.

И побежала в класс к Гансику. Там, перед дверью, стояли несколько мальчишек.

– Если ищешь своего братца, так он у директора! – сказал один.

– Его собираются исключить из школы! – сообщил другой.

– Потому что предки отвели Вебера к врачу и получили заключение! – добавил третий.

Гретхен стала лихорадочно шарить по карманам в поисках «пожарного» шиллинга. Нащупав монетку, она побежала по коридору, вниз по лестнице, мимо канцелярии, к телефонной будке возле школьных ворот. И набрала номер профессора. Только бы правильно вспомнить! Ведь листочек с нужными цифрами остался у Габриэлы.