Грезящая империя (СИ)

От необходимости отвечать Агата отвлекли вошедшие слуги. Они скользнули, будто тени, но Берилл тут же замолчал, позволяя им принести подносы с едой. Но вот одеваться не пожелал. Нетерпеливым жестом отослал слуг, натянул штаны и в них и в одной простой рубашке уселся за столик.

Это дало Агату время подумать, но мысли разбегались. Внутри еще царило приятное тепло, которое не хотелось терять — но скрывать что-то от Берилла после его откровений казалось по меньшей мере предательством.

— Я слышал о пророчествах, — вздохнул Агат.

Он взял кусочек сыра и сладкий пирожок, но уселся не рядом, а на кровати. Берилл внимательно смотрел на него и молчал, будто ожидая продолжения. Кусок в горло Агату не лез, поэтому он крутил еду в руках:

— Когда ты выздоравливал от яда, у тебя бывало много лекарей. И жрецов. Я был маленьким, но даже тогда мне показалось странным, что среди них столько эльхаров.

— Может, отец хотел пророчеств о том, выживу ли я.

— Тоже так подумал. Но позже… это не давало покоя. Когда появился Янвен и шпионы, первым делом я поручил ему разузнать об эльхарах и том времени. Было проще, чем я думал. Эльхары не настолько закрыты и скрытны, как могло показаться.

— Ты выяснил об Истинных пророчествах.

— Записи о них, конечно, охраняются жрецами. Но они однозначно говорили о новом Разрушителе, который уничтожит империю, когда станет старше. Позже пророчества называли его имя. Думаю… думаю, это жрецы отравили Алмаза. Они не хотели навредить тебе. Но считали, Алмаз станет Разрушителем и проще убить его сейчас.

Берилл сидел, нахмурившийся и с нечитаемым выражением лица. Агат неуверенно поерзал.

— То есть ты знал всё это, — сказал Берилл. — И ничего не сказал мне. Никому не сказал.

— У меня не было доказательств. Даже если бы император заставил предъявить те пророчества… да хоть бы в них призывали убить Алмаза! Это бы ничего не значило. Не доказать, что эльхары причастны к яду.

— Мне ты тоже не сказал.

— Ты боготворил Алмаза. И как раз тогда отдалился от меня. Я не был уверен, что ты мне поверишь… и вообще не перестанешь разговаривать со мной.

Когда Агат говорил об этом вслух, звучало глупо и по-детски. Но пару лет назад он и правда не решился прийти со всеми находками к Бериллу. Слишком живо представил, как тот выгонит его за дверь, заявив, что он наговаривает на Алмаза и пытается выставить в плохом свете.

— Это было, когда ты говорил мне об Алмазе? — спросил Берилл.

Агат опустил голову и кивнул.

— Через месяц или около того. Я решил, ты опять скажешь, что я просто завидую.

Похоже, оба помнили тот разговор. Агата в то время ужасно штормило, он окончательно понял, что грезящим, как мечтал, ему не стать, а Берилл старался проводить с ним поменьше времени. Агат и высказал, что Алмаз вовсе не был таким уж добродетельным созданием, как представлял его Берилл.

— Ты не вдавался в детали, — сказал Берилл. — Я не стал их слушать.

— Да ничего такого особенного. Алмаз не был плохим. И уж точно никаким не разрушителем. Но и не образцом добродетелей. Меня тогда ужасно взбесило, что ты его таковым считаешь. А я… ну, ты всегда предпочитал мертвого брата, а не живого.

На лице Берилла отразилось несколько быстро сменившихся эмоций, но Агат не успел их распознать. Да и не был уверен, что очень уж хочет.

— А ты откуда узнал? — торопливо спросил Агат. — О тех пророчествах.

— Жрец в храме заявил, что они снова зазвучали.

— Что? Так они теперь будут считать разрушителем тебя?

— Или тебя.

— Упоротые фанатики. Я поручу Янвену узнать больше. Что ж, уехать сейчас с экспедицией может быть не такой уж плохой идеей. Я всё подготовил!

— Уже? Каэр вчера определил нужную точку.

— Ну, я знал, что рано или поздно он отыщет. Всё почти готово, через пару дней сможем выйти. Оказаться подальше от города может быть полезно. Пока мои шпионы узнают детали об этих жрецах. Я не дам им снова тебя отравить.

Берилл не ответил. Отвернувшись, он пил чай и задумчиво намазывал мёд на сдобу. Агат тоже хотел промолчать или рассказать какие-нибудь незначительные детали об экспедиции, но слова Берилла вселили тревогу. Агату казалось, что то тепло, которое только-только поселилось внутри, может быть сметено какими-нибудь фанатиками.

— Ты знаешь, что Алмаз умер не сразу?

Берилл вздрогнул и покачал головой.

— Тебе могли не сказать, — продолжал Агат. — Он был жив еще какое-то время. Он кричал… как только может кричать человек в агонии. Я слышал эти крики. Пока он не охрип, пока наконец-то не затих. Ты тоже кричал в ту ночь после яда. Я боялся… боялся, что ты тоже умрешь.

— Извини.

Агат с удивлением глянул на Берилла. Тот так и держал в руках сдобу и ложечку с мёдом, но намазывать не пытался. Он смотрел на Агата, и его взгляд сочился болью.

— Извини, Агат. Я всегда думал, что ты был маленьким и ничего толком не видел. Я не думал, каково было тебе. И потом, когда я долго не поправлялся. Может, так бы и не встал на ноги, если бы тебя не было рядом.

Агат смущенно улыбнулся и пожал плечами: