Грезящая империя (СИ)

Келнар остался стоять в дверях, но не уходил. Берилл замер рядом с ним, скрестив руки на груди. Агат мог поспорить на что угодно, что брату не нравилось происходящее. Агат понимал его, тем более, после их разговора… но отчасти именно из-за этого хотел немного погрезить. Этот процесс всегда успокаивал, приводил мысли в равновесие, а сейчас он чувствовал себя слишком растерянным.

К тому же, вряд ли скоро представится шанс погрезить.

Кфар взял костяную маску со столика, но надевать не стал. Собирался направлять и подстраховать в случае чего, но не грезить. Агат взял собственную маску и надел ее — вырезанная кость плотно прилегала, скрывая нижнюю часть лица. Считалось, что грезящие привлекают смерть, поэтому нужно скрывать лица, чтобы она не узнала. Сами грезящие посмеивались над суеверием, но считали, что маски придают их образам загадочности.

— Что будем делать? — спросил Агат.

На столе лежала целая россыпь бусин, простеньких колец и амулетов. На них обычно тренировались. Были и деревяшки, на которых предполагалось пробовать зачарованный огонь. С этим Агат справлялся отлично и даже сам использовал палочку с орихалковой вставкой, которую загрезил: она могла разжигать огонь.

Кфар указал на небольшую пластину металла, вполовину ладони:

— Ша’харар под землей, нам понадобится защита против обвалов.

Агат понял, чего хочет учитель. Пластины орихалка зачаровывались и нашивались на одежду, так что если случался обвал, чары защищали от повреждений. Против тяжелого камня, конечно, ничего не сделают, но против мелких — это лучшее средство.

А еще это чары следующего ранга. Агат с трудом добрался до него, они выходили, но официально еще никто не подтвердил его право.

Так вот оно в чем дело. Перед экспедицией Кфар хотел показать умения Агата. Первый среди грезящих признает новый ранг.

Агат мог отказаться, выбрать другую вещь, но кивнул:

— Конечно.

Усевшись посреди комнаты, он скрестил ноги и положил на них орихалковую пластину. Закрыл глаза и отрешился от окружающего мира. Сосредоточился на дыхании, чтобы считать вдохи и выдохи. Чтобы остальной мир перестал существовать.

Сегодня вышло не так быстро, но Агат и не сомневался, что у него слишком много мыслей. А потом Агат будто соскользнул, начиная ощущать мир магии.

Воздух как будто становился плотнее. Открыв глаза, он видел вокруг нити и разводы фиолетового тумана. Грёзы.

Говорят, раньше, когда существовал Ша’харар, магия была другой. Но ее тайны канули вместе с теми городами — Агат хотел отыскать их, в том числе надеясь найти противоядие для Берилла.

Тогда магию тоже называли грёзами, но управляли ею иначе. Теперь же маг будто замирал между реальным миром и тем, что постоянно окружал и являлся в трансах. Агат поднял руку, подцепил нужные призванные грёзы и приложил их ладонью к пластине — в реальном мире он продолжал сидеть неподвижно, только его кожа слегка мерцала.

Среди грезящих царила четкая иерархия в зависимости от силы. Существовало десять рангов, и Агат вечно топтался именно на десятом, самом низшем. Сегодня он творил грёзы девятого.

Открыв глаза, Агат заметил Берилла, кажется, он подошел ближе. Но предстояла главная магия: привязать грёзы к орихалку.

Пластина мерцала сине-фиолетовым, но Агат знал, стоит убрать руку, грёзы исчезнут. Он поднял вторую руку и начал вычерчивать в воздухе замысловатые движения, переплетать пальцы и складывать их в нужные фигуры.

Большинство грезящих долго учились входить в транс и призывать грёзы. У Агата это выходило будто само собой — вот его сила, чутье магии, проявление дашнаданской крови. Но привязывать грёзы у него выходило плохо и далеко не всегда.

Он чуял магию, но не мог ею управлять. Вечно на десятом ранге, подмастерье по меркам грезящих.

Почти каждый раз в Обители Агат ощущал стыд, здесь он тоже не был своим. Но раз за разом возвращался, потому что ему слишком нравилась магия.

Отец мог бить сколько угодно, пока не трогал руки. Те пальцы, которыми Агат сейчас вычерчивал в воздухе узоры. Он прикусил губу, чувствуя, как по виску катится пот. Грёзы сопротивлялись, дыхание сбивалось, раненый бок начал ныть. Агат не сдавался и продолжал.

Пока не ощутил, что грёзы впитались в орихалковую пластину, стали с ней единым целым.

Выдохнув, Агат наконец-то позволил себе расслабиться, полностью вернуться в реальный мир. Он выпрямился и тут же зашипел от боли. Схватился за бок и ощутил влагу на пальцах. На темном мундире в сумрачной комнате видно не было, но Агат чувствовал, что шов снова разошелся. Его не такая уж серьезная рана никак не хотела заживать.

11. Ашнара

Взяв со столика маленькую деревянную баночку, Ашнара открутила крышку. Тут же ее окутал тонкий смолистый аромат, в котором чудились северные ягоды и нежные розы.

Осторожно взяв на палец ароматной мази, Ашнара нанесла ее на сгибы локтей и за уши.