Грязные деньги

Вера же не обращала ни на что внимания и все светила под ноги. Наконец разогнулась, потерла поясницу и удовлетворенно сказала:

— Тот редкий случай, когда я работаю не своим собачьим чутьем, не интуицией, а обычной логикой.

— Ну да? И что?

— Смотри. — Она посветила под ноги.

— Все равно не понимаю…

— Все эти железяки, которые потом заливают бетоном…

— Арматура?

— Да, она. Все арматурины прямые. Хоть и разной длины: вот эти длинные, эти обрезаны сваркой, видишь?

— Ну и что?

— А вот эта согнута. Одна-единственная. Других гнутых здесь нет.

Никита присмотрелся внимательнее.

— Действительно. Тебе это о чем-то говорит? Может, случайно погнули.

— Если бы я не искала чего-то подобного, тогда это могла быть случайность.

Никита развел руками.

— Сдаюсь. Ты гений сыска. Поднимаю планку: ты не Шерлок Холмс, а Ниро Вульф.

Вера рассмеялась.

— Ну, спасибо тебе! Нашел с кем сравнить. Я что, толстая?

— Ох уж эти женщины… Но почему ты искала гнутую арматуру?

— Пойдем, я замерзла, — попросила Вера.

И уже внизу, по дороге к воротам, сказала странно:

— Потому что, как ты сам заметил, нетипичные переломы ног. И потому что жена с подругой. И главное, потому что все это — ключ.

Зарайский даже и не надеялся хоть что-то из этого понять…

Он и сам не понимал, почему так разнервничался, когда увидел, что за Верой настойчиво ухаживает актер Билибин. Это ведь не новость, что Вера — необыкновенно привлекательная женщина, что на нее смотрят, она нравится мужчинам. Нормальное отношение. Не говоря уж о том, что когда с ней начинаешь разговаривать, то вообще погибаешь… Однако все эти годы она любила только его, Андрея Двинятина.

«Кстати, до сих пор непонятно, что она во мне нашла». Ветеринар посмотрел в зеркало, хмуро подмигнул отражению. Оглядел смотровую комнату, шкафчики с инструментами и лекарствами, стол, куда водружали мелких животных. Под столом лежала собачья шерсть, еще не успели убрать. Финансовый кризис заставил ветеринаров оказывать услуги не только по лечению собак, но и по стрижке. Это Зоя взяла на себя, спасибо ей. Двинятин стричь не умел и не хотел. Лучше заниматься любыми, самыми экзотическими животными, считал он. Хотя, если приведут даже самую обычную животину, к которой ты давно не прикасался, то экзотика та же самая. Например, коров он не видел со времен поездки в Великобританию, то есть уже несколько лет. А вот недавно…

Несколько месяцев назад он сидел у себя в приемной комнатке за столом и заполнял журнал регистраций своих четвероногих пациентов. На пороге комнаты возник монах, Андрей поднял голову и с любопытством ожидал, что он скажет. Тот осторожно спросил:

— Кто здесь ветеринар будет?

Андрей оглянулся; в смотровой, кроме него, никого не было. Зоя наводила порядок в операционной.

— Да вроде, кроме меня, никого больше. У вас собака или кошка приболела, святой отец?

— Корова, — вздохнул посетитель и, повернувшись, вышел во двор.

— Ну да? Интересно…

Во дворе, привязанная к ограде клиники, мирно пощипывала травку крупная буренка. Была она вся черная, с белым ромбовидным пятном на лбу и несколькими белыми пятнами на спине и животе. Оказывается, монах пришел из Китаевой пустыни. Ветеринарная клиника расположилась на краю Голосеевского леса, и, для того чтобы попасть в больницу для животных, послушник прошел с буренкой несколько километров через лес.

— Что с ней? — Двинятин подошел вплотную к животному и похлопал по спине. Та повернула голову, скосив глаза на доктора, и опять принялась за травку.

— Она вообще-то добрая, хорошая корова, — сообщил монах, — да вот что-то приключилось с ней, раздоиться никак не может. Словно камень в мошне застрял.

— Как зовут? — поинтересовался ветеринар, наклоняясь к коровьему вымени.

— Брат Василий.

— Э… Кхм… Очень приятно, а меня Андрей. Я вообще-то про корову спрашивал.

— Ее-то? Параскева.

— Корова Параскева, это интересно, — усмехнулся Андрей.

— Вообще-то мы ее зовем Парася. Она у нас голштинской породы.

Он сказал это со смесью смущения и гордости. Монах был, как заметил Двинятин, еще довольно молодой человек.

— Вот что, Василий. У вашей Параси «горошина в соске», — сообщил ему свой вывод ветеринар.

— Это как же? Она у нас горох не ела… — Молодой монах растерянно развел руками.

— Горох тут ни при чем. Вы ведь вручную ее доите?

— А то как же. У нас братия утром и вечером парное молоко пьет.

— А «горошина» или, по-научному, молочный камень, и есть причина закупорки соска у вашей «девушки Прасковьи из Подмосковья».

Ветеринар подмигнул монашку, цитируя песню группы «Уматурман».

— Она не из Подмосковья, она из Китаевой пустыни, — не понял шутки Василий.

— Это я сообразил… Я сейчас.

Двинятин направился в клинику за инструментами. Оглянувшись с высокого крыльца, он посмотрел на корову с живым интересом, уже предвкушая удовольствие от того, как избавит Парасю от неприятностей.

— Что там? — спросила Зоя. Она наблюдала сцену обследования коровы из окна смотрового кабинета. — Покупаешь рогатый скот?