Грязные гнилые хиппи и другие истории

Её голос стал ещё более хриплым и не звучал как женский. Кожа стала темнее. Волосы выглядели гуще. И длиннее. А ещё её глаза стали карими. Минуту назад были голубыми, как и на всех фото. Жирдяй фыркнул: “Сама пошла, курва. Сейчас тебя вышвырнут отсюда вместе с твоим убогим дружком.”

Он двинулся к выходу и уже спустился на одну ступеньку.

Не успел он пройти дальше, как Клаудия прыгнула прямо со своего места и, перемахнув Дерека и парочку, сидевшую по соседству, перехватила толстяка. Он пронзительно завизжал, и этот звук заглушил все остальные в зале. Зал наполнился недовольным шиканьем и звуком возмущенных голосами. Зрители хотели тишины. Тем не менее, Дерек подозревал, что скоро шум перестанет быть самой большой проблемой.

Одежда на Клаудии трещала по швам. По всему телу пробивалась шерсть. Руки стали больше, наманикюренные ноготки превратились в огромные острые когти. На лице толстяка застыл ужас: Клаудия выполнила обещание, данное пару секунд назад. Она оторвала его голову и швырнула её так далеко, как только смогла. Голова с эффектным звуком влетела в самую середину экрана. Повсюду слышались крики.

Кровь фонтаном била из разорванной шеи толстяка.

Вспыхнул свет, и люди устремились к выходу. Повинуясь инстинкту, Дерек спешил бежать со всеми, но Клаудия остановила его, надёжно взяв рукой за горло. Придерживая его одной рукой, она пастью разорвала живот толстяка и извлекла оттуда моток розовых кишок. У Дерека перехватило дыхание.

Ох ты ж, блядская блядь...

Клаудия отбросила труп и взглянула на Дерека.

“Ты - мой, - сказала она, и голос её звучал совсем не по-человечески. - И ты никуда не пойдёшь. Мы теперь вместе. Навсегда.”

Клаудия провела когтем по его шее, не задев важных сосудов, но так, что пошла кровь. Затем она подхватила его с такой лёгкостью, будто он был мешком с тряпьём, и водрузила на свои широкие плечи. Она кинулась вниз по лестнице к ближайшему выходу так, что голова его болталась из стороны в сторону. Люди в отчаянной попытке выбраться наружу столпились у дверей. Когда Клаудия ворвалась в толпу, криков стало больше. Расчищая себе путь, она не только отталкивала, но и рвала на куски мешавших. Секундой позже они были снаружи, пересекая парковку. Клаудия мчалась в ночь, а Дерек мимолетно взглянул на полную луну, зависшую над ними. Он понял.

Повязка.

«Бо-бо».

Клаудию цапнул оборотень, и теперь она была одной из них. Он почувствовал жжение на шее, там, где она его поцарапала.

Интересно, насколько больно превращаться в первый раз?

Ⓒ Date Night by Bryan Smith, 2016

Ⓒ Перевод: Евгения Иванова

Имплант

В то утро Джон Старк медленно осознал, что что-то не так. Он проснулся с ощущением, похожим на обычную негнущуюся шею, из тех, что иногда возникают после сна, когда голова повернута под неправильным углом. То, что он проснулся, лежа на спине, когда его глаза затрепетали, не имело значения. В последнее время у него было несколько беспокойных ночей, и он мог менять позы сна сколько угодно раз между сном и восходом солнца.

Поначалу он был слаб и не чувствовал никакой мотивации что-либо делать с дискомфортом, который он чувствовал, пока его сознание продолжало свое медленное, летаргическое возвращение из страны грез. Когда голова немного прояснится, он немного приподнимется, может быть, дважды сложит верхнюю подушку для дополнительной амортизации и аккуратно прижмет ее к больному месту. Чуть позже он встанeт и приймет "Тайленол". Это должно обо всем позаботиться.

В те первые мгновения, однако, он был доволен тем, что просто лежал там, пытаясь удержать фрагменты сексуального сна, который у него был до пробуждения. Во сне он был похищен бандой красивых и очаровательных женщин-преступников. Малышки жили двойной жизнью: днем работали манекенщицами, а ночью совершали изощренные ограбления. Они взяли его в свой особняк и заставили стать их сексуальным рабом. Он чувствовал, что это был, вероятно, самый удивительный сон за все время, но он уже распадался на части, несколько запомнившихся фрагментов становились все более расплывчатыми с каждым мгновением. Он подозревал, что скоро вообще забудет об этом.

Oблом.

Еще через несколько мгновений его глаза широко раскрылись, поскольку сонливость продолжала рассеиваться. Он помнил основную предпосылку удивительного сна, но мало что еще, только один или два мимолетных образа. Почти полностью придя в себя, он приподнялся, сложил вдвое подушку под головой и попытался устроиться поудобнее.

Именно тогда он начал понимать, что имеет дело с чем-то большим, чем обычная негнущаяся шея. Перемена положения тела никак не облегчила боль. Вместо этого он усилил осознание жесткого центра дискомфорта. Он попытался вывернуть шею, чтобы увидеть, не является ли это каким-то ущемлением, которoe можно было бы решить, но все это привело к резкому уколу боли, которую он почувствовал до самых пальцев ног.