Грязные игры

— Александр Яковлевич, дорогой! — радостно осклабился начальник Управления, хватая и разламывая пряник с печатной лошадкой. — Ух ты, медовый! Мы, Александр Яковлевич, получаем деньги не за то, чтобы кому-то щекотать подбородочек, мы информацию собираем. А она не бывает ни горькой, ни сладкой. И если информация все же вызывает у кого-то раздражающие эмоции и ощущения вроде изжоги, то я в этом не виноват.

Старик тоже потянулся к пряникам, отщипнул кусочек.

— Мы как-то всегда с вами начинаем с пикировки, Виктор Константинович…

— Неудивительно, — кивнул генерал-полковник. — Мы ведь принадлежим не только к разным поколениям, но и к разным этническим типам.

Пожалуй, так оно и есть, подумал Толмачев.

Смуглый, носатый, с размашистыми бровями и скульптурно вылепленной головой, генерал-полковник напоминал античного римлянина. Только вместо тоги светлый костюм, в каких актеры из западных фильмов снимаются в роли мафиози. Александр же Яковлевич, в куцеватом пиджаке мышиного цвета, с мешками в подглазьях на плоском лице, напоминал председателя колхоза из башкирской глубинки…

— Все, что у нас общее, — продолжал начальник Управления, — это язык. Вот вы родом из Костромы, я из Карачая. Расстояние большее, чем от Берлина до Сараева. Волна и камень, лед и пламень.

Или возьмем нашего дорогого Эдуарда Геннадьевича. Он вообще из Сибири. Можно ли коренного сибиряка считать исконно русским? Я тут закончил читать Гумилева…

Эдуард Геннадьевич улыбнулся пусто и холодно, задрал ослепительную манжету и посмотрел на золотой «Ронсон».

— Извините, генерал, поговорим о Гумилеве в другой раз и в другом месте.

— Неужто в камере? — жизнерадостно захохотал генерал-полковник и в порыве веселости хлопнул по спине своего референта. — Хорошо. — Он мгновенно сделался серьезным. — Я думал, вы не торопитесь, поскольку отставлены от государственной службы. Но если нет времени, извольте… Итак, вы познакомились с нашим докладом по итогам совещания в Поваровке и с общим планом оперативных мероприятий. Прошу высказываться.

— Доклад я прочитал внимательно, — сказал Эдуард Геннадьевич несколько агрессивно. — Ну и что? Совещание в Поваровке похоже на пьяный треп. У меня таких донесений…

— Минуточку! — сказал генерал-полковник и кивнул Кабышеву.

Тот достал из папки наработки отдела по борьбе с преступлениями в экономике.

— Мы жабу за бабу не выдаем, — сухо сказал начальник Управления. — И записи пьяной болтовни не коллекционируем. Обратите внимание, Эдуард Геннадьевич, на красные галочки, которыми помечены некоторые пункты отчета ОБЭП. Ивы, Александр Яковлевич, полюбопытствуйте. Сопоставьте с нашим докладом. Допустим, полковник Сизов хвастается, как вы изволили выразиться, по пьянке, что он создает в Москве ячейки народного ополчения. Но в отчете указывается, сколько денег в последние недели сей новоявленный Козьма Минин угробил на оргработу. На наем помещений, на вербовку добровольцев и их экипировку. Вот отчет наружного наблюдения за Сизовым. Как видим, его выступление в Поваровке — совсем не пьяное хвастовство. И остальные тезисы доклада подтверждаются отчетами и донесениями наших служб.

— Да, по-моему, доклад оставляет впечатление очень серьезного документа, — примирительно сказал старик.

— Он таким и является, — отрезал начальник Управления.

— Но ваши службы… — тонко улыбнулся Эдуард Геннадьевич. — Они ведь могут, так сказать, и подыграть. Поскольку при военной структуре и зависимости подчиненных от мнения старших по званию…

— Не продолжайте, — поморщился начальник Управления. — Знаете, Эдуард Геннадьевич, почему вы проиграете свои будущие выборы на пост президента? Если, конечно, дело дойдет до выборов… Потому что с малыми козырями за взяткой не ходите.

Вы играете только с полной колодой. И с тузом в рукаве. Вы хотите получить от нас гарантии на сто процентов. А еще лучше — на сто десять. Так не играют. Не хотите рисковать — вяжите носки на продажу. Правда, и там есть риск — можно неосторожно сесть задницей на клубок со спицами.

За столом повисла неловкая тишина. Костистое лицо Эдуарда Геннадьевича налилось свекольным отваром. Он позвенел ногтем по расписному жостовскому подносу у самовара, кротко вздохнул и сказал:

— Извините…

— Да чего там! — развел руками генерал. — Это вы меня извините. А в общем-то я предвидел вашу реакцию на доклад. И прихватил с собой людей, которые по уши в ситуации. Можете их пытать.

И он широким жестом показал на Савостьянова с Толмачевым.

Эдуард Геннадьевич быстро выдохся со своей иронией — Савостьянов по всем пунктам плана оперативных мероприятий отвечал точно, быстро, парируя наскоки подчеркнуто доброжелательным тоном. Зато старик, когда разговор зашел о предложениях Управления по разрушению экономической базы мятежников, долго и нудно вытягивал жилы из Толмачева. Александр Яковлевич хорошо понимал общий смысл предстоящих операций, но его интересовали детали, которые с упорством дилетанта он пытался понять.

Толмачев взмок, но держался хорошо и по репликам начальника Управления чувствовал, что тот доволен его ответами.