Грибоедов. Тайны смерти Вазир-Мухтара

Дорогу Пушкина — с Тифлиса до Спитака —Проехали мы за семь часовБез спешки, суеты и страхаДаже в горах, под сенью облаков.И убедились, что совсем не простоВеликим ныне следовать путям:Развалины, препятствия, погосты,Дороги скверные и всяческий бедлам…

Живут ведь скудно, просто, небогатоНароды горные, как прежде, и сейчас,Но в этом они вряд ли виноваты,А виноват лишь батюшка-Кавказ.Он и суров, и часто беспощаден,И не меняется со временем совсем,И от него спокойствия наградыТы не напросишься никак, ничем.То войны, то вражда, то склоки

Религий, то землетрясений дрожь,И эти тяжкие истории урокиНикак не вылечишь и не поймешь.В эпоху Пушкина тут пушки грохотали.Народы и империи делили вновь Кавказ,Но сколько эпоса и страсти мы узналиВ тот для истории весомый самый час.Поэмы и романы, песни и картины,

Живые судьбы и геройства образцы —Нам подарил и той истории седины.Потом продолжили дарить и деды, и отцы…А мы тем временем Гергеры миновалиИ Пушкинский высокий перевал,И место, где поэта повстречалиТе, кто с арбою гроб сопровождал.Какие же далекие и старые картины!А сердце то и дело встрепенется вновь.

Не зря проехали мы горы и низины,Почувствовав былые страсти и любовь.Мы не доехали пока что до Эрзрума:Не всё так просто и свершается за раз.Придется вновь дорожного ждать шумаИ снова дикий покорять Кавказ.

3. Важное обстоятельство художественности, а не строгой документальности, вероятнее всего, сыграло свою роль и в том, как скупо описал Пушкин саму траурную процессию. Напомним, что все обстоятельства гибели Грибоедова были фактически преданы забвению сразу же после трагедии и даже упоминать о них тогда было запрещено цензурой. Пушкин хотел прежде всего обратить внимание российской публики на саму память о великом русском поэте, погибшем на дипломатическом посту, и разукрашивать картину проводов "уже почти забытого светом" поэта он просто не посчитал нужным.

При этом Пушкин отнюдь не погрешил против истины. Мы знаем, что гроб с телом в горных условиях везли действительно на арбе (примечательно, что первоначально поэт писал, что ее везли "четыре вола", потом — что "два вола"), а колесница или следовала далее, или просто была оставлена где-то на очередном карантине. Не забудем, что шел уже 38-й день путешествия гроба из Нахичевани, и, конечно, на безлюдной горной дороге никому не нужна была торжественная процессия с "малиновым балдахином", "расписанным золотом российским гербом", и марширующей ротой солдат. Все происходило намного прозаичнее: сопровождавшие гроб солдаты, кстати, именно Тифлисского, а значит, грузинского, полка, во время нудного пути по жаре и горным перевалам, могли не соблюдать строгости марша, рассредоточиваться, отдыхать в дороге и т. д. Вот почему и могли сопровождать арбу, как писал Пушкин, "несколько грузин" (Пушкин ведь не утверждал, что они не были солдатами).

Немаловажно также учесть, что первоначальным пунктом следования прапорщика Макарова с солдатами и гробом Грибоедова был именно Джалал-Оглы, где располагалась крепость, которая была построена в 1826 г. под руководством — и это весьма удивительно! — именно Дениса Давыдова, известного поэта и партизана. Вероятнее всего, в Джалал-Оглы почетному эскорту пришлось пробыть из-за эпидемии чумы некоторое время и, по-видимому, каким-либо образом перегруппироваться или даже переформироваться.