Григорий Распутин. Авантюрист или святой старец

Кем Распутин был на самом деле? Благодаря чему добился такой оглушительной известности? Как он жил и как погиб? Но и самое важное: как и почему возник распутинский миф, кто явился его инспиратором и ретранслятором?

Автор намеревается, опираясь на аутентичные документы, составить исторический портрет сибирского крестьянина Григория Ефимовича Распутина, сумевшего стать не только одним из известнейших героев российской истории, но и занявшего видное место в мировом пантеоне наиболее примечательных и узнаваемых персонажей. Портрет этот будет даваться в реальном историческом интерьере, в конкретных условиях времени и места.

Уважение к предкам, к величию и красоте былого России требует преодоления устоявшихся пошлых стереотипов, все еще толстым слоем покрывающих русскую историю периода заката Монархии.

Глава I. Костер на снегу

Погода на исходе февраля 1917 года в Петрограде ничем не отличалась от традиционной: серые, тусклые дни, с пронизывающим ветром и нередкой пургой. Температура же воздуха была необычно холодной: от 8 до 10 градусов мороза. Как правило, в такое неуютное время гуляющей публики на улицах первой Имперской столицы почти не было, а по тротуарам сновали лишь те, кто вынужден был покидать теплые квартиры и насиженные углы по деловым надобностям.

Однако в тот год конец февраля — начало марта стали временем небывалого людского половодья, запрудившего на несколько дней все магистрали в центре города. Такого многолюдства более чем за два века своей истории Петербург-Петроград еще не видел [1 — Санкт-Петербург был переименован в Петроград после начала Первой мировой войны в августе 1914 года.]. Тысячи людей, различного звания и состояния, совершенно несхожего общественного положения и имущественных возможностей, словно зачарованные, как из клетки, вырвались на улицу, влекомые единой, загадочной, пьянящей и неодолимой силой, имя которой — Революция. Общественный восторг носил форму какой-то безумной истерии. Никто толком не знал, что такое «свобода», но это слово околдовало множество людей. Как бы оживали строки A.C. Пушкина из его «Бесов».

Бесконечны, безобразны,

В мутной месяца игре

Закружились бесы разны,

Будто листья в ноябре…

Сколько их! куда их гонят?

Что так жалобно поют?

Домового ли хоронят,

Ведьму ль замуж выдают?

События, окончившиеся эпохальным падением многовекового Царства, начались довольно буднично. В феврале у хлебных лавок, где отпускали хлебопродукты по фиксированным ценам, стали выстраиваться очереди. Слух прошел, что запасы муки и хлеба в столице на исходе, что скоро наступит голод. Хотя официальные власти сразу же развесили объявления, что припасов вполне достаточно и причин для беспокойства нет, но таким заверениям не верили. Задолго до рассвета у дверей лавок возникали длинные «хвосты», где только и разговоров было, что про грядущее бедствие. Преобладали здесь простые бабы с окраин, замордованные трудностями жизни, давно разуверившиеся во всем, в том числе и в начальстве. А многие и того больше: не верили уже ни в Бога, ни в Царя.

Хлебные очереди очень быстро стали превращаться в несанкционированные митинги, где звучали возмущенные восклицания не только бедных, перепуганных и озлобленных простолюдинок. Появились бойкие молодые люди, по виду студенты, за ними — сытые господа, некоторые из них в добротных дорогих пальто, которые, переходя от одной толпы к другой, произносили уже страстные речи, где обличали все власти без разбора, но особенно Царя и Его близкое окружение. Ситуация час от часу накалялась. В разных частях города возникли баррикады, начались грабежи лавок и магазинов.

Правительство сначала не придало событиям должного значения, перекладывая ответственность на городские власти. Последние же тоже фактически бездействовали. Паралич воли и отсутствие плана противодействия расширявшейся стихии через два-три дня превратил бабий бунт в целенаправленное выступление против государственной системы. К мятежникам стали присоединяться некоторые воинские части столичного гарнизона.

Во главе движения оказалось руководство Государственной Думы — русского парламента, которое не только не собиралось следовать данной при вступлении в состав депутатов клятве служить Царю и Отечеству, но в конце концов поддержало идею о необходимости отречения Императора Николая II.

В нарушение всех норм и традиций 27 февраля 1917 года был сформирован «Временный комитет Государственной Думы», провозгласивший себя «новой властью». Во главе его оказался председатель Думы, «камергер Двора Его Императорского Величества» М.В. Родзянко. Власть эта санкции Коронованного правителя не получила. Через два дня самозваный Комитет преобразовался во «Временное правительство».

Начались преследования должностных лиц, погромы полицейских участков и судов; запылали костры, на которых жгли «регалии ненавистного режима» — главным образом двуглавых орлов. Там же, где отодрать или сжечь не сумели, например на чугунных решетках мостов, там начали выламывать короны из гербов…