Григорий Распутин. Тайны «великого старца»

Алексеев сообщил, что летом предстоит общее наступление. Западный фронт, которому будет передан общий резерв и тяжелая артиллерия, находящиеся в распоряжении Ставки, начнет главный удар в направлении на Вильно.

Северо-Западный фронт Куропаткина начнет наступление с северо-востока на Вильно, помогая Западному фронту. Он также получит часть тяжелой артиллерии и часть резерва.

Юго-Западный фронт Брусилова должен придерживаться оборонительной тактики, а пойти в наступление лишь тогда, когда наметится успех действий двух первых фронтов. Куропаткин, медлительный, осторожный и нерешительный, заявил, что при укрепленных немецких позициях надеяться на прорыв немецкого фронта трудно и что мы понесем крупные потери, учитывая нехватку снарядов для тяжелой артиллерии.

Алексеев не соглашался с Куропаткиным, но подтвердил, что тяжелых снарядов пока действительно недостаточно. Великий князь и Шуваев заявили, что пока в изобилии будут даваться лишь легкие снаряды.

Эверт, слишком методичный и пассивный, но упорный, присоединился к мнению Куропаткина и считал, что, пока тяжелая артиллерия не будет снабжена тяжелыми снарядами, лучше держаться оборонительно.

Живой, энергичный и порывистый Брусилов, к которому Генеральный штаб относился презрительно, так как он не окончил академии, не согласился с высказанными мнениями Куропаткина и Эверта. Не разделял он и мнения Алексеева. Он считал, что необходимо общее наступление всех фронтов, что его фронт должен наступать одновременно с другими, а не бездействовать, когда те будут сражаться. Брусилов ручался за успех своих армий и просил разрешения на наступление. Такое мнение не могло не понравиться Государю. Алексеев заявил, что в принципе он ничего не имеет против того, что высказал Брусилов, но только он предупреждает Брусилова о невозможности дополнительного усиления и снабжения его армий. Брусилов отвечал, что он на это не рассчитывает.

После энергичного выступления Брусилова (он был настоящим кавалеристом, военные называли его берейтором) отяжелевшие Куропаткин и Эверт спохватились и заявили, что, конечно, и их армии могут наступать, но только ручаться за успех они не могут.

В конце концов было решено, что все три фронта должны быть готовы к наступлению к середине мая. Были обсуждены и еще некоторые менее важные вопросы. Государь не стеснял генералов в их мнениях, давал им полную возможность высказываться свободно. Только он как Верховный главнокомандующий мог делать окончательные выводы. Рядом с Государем сидели Куропаткин и Брусилов, напротив – Алексеев, а рядом с ним Эверт и великий князь. Иванов сидел в конце стола и не проронил ни слова.

Совещание прерывалось для завтрака у Государя и окончилось в 6 часов. Участники совещания были сфотографированы за столом и приглашены к Высочайшему обеду. Поздно вечером все отбыли к местам службы». ( Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Минск, 2004. С. 307–309.)

Параллельно с подготовкой Эрзерумской операции русское командование на Кавказе подготовляло наступление на порт Трапезунд, бывший базой снабжения турецких войск. Стратегический смысл наступления вдоль побережья Черного моря заключался в том, чтобы выбить из рук турок их черноморские порты, кроме того взять угольный район Зунгулдака и вынудить корабли германского флота базироваться только на Стамбул. С выполнением данной задачи прежде всего улучшалось снабжение русской Кавказской армии, а во-вторых, неприятельский флот оказывался окончательно запертым в Босфоре, в районе которого русскими морскими силами постоянно ставились минные поля.

Занятие турецкого порта Трапезунд, откуда вели дороги на Байбурт и крепость Эрзерум, предоставляло Кавказскому фронту возможность переложить исполнение задачи снабжения своих войск на плечи Черноморского флота, что было намного легче и быстрее, чем это делалось по суше. Поэтому после взятия Эрзерума следующей задачей Кавказской армии стал штурм Трапезунда. Действующий на данном направлении Приморский отряд генерал-майора В.Н. Ляхова (1869–1920) насчитывал до 20 тысяч штыков и сабель. Русские так же имели на этом направлении пятикратное превосходство в артиллерии, не считая возможностей военных кораблей Черноморского флота. В тыл турецкой обороны при необходимости регулярно высаживались морские десанты.

3 (16) апреля 1916 г. Приморский отряд В.Н. Ляхова с упорными боями почти вплотную подошел к Трапезунду, до которого оставалось около 25 верст. Решающий штурм города был назначен на 6 (19) апреля, однако за два дня до этого к русским явилась депутация от греческого населения Трапезунда во главе с американским консулом. Оказалось, что турки сами оставили город и отступили на запад вдоль черноморского побережья, опасаясь нового крупного поражения. Наши войска 6 (19) апреля торжественным маршем прошли по улицам Трапезунда, ставшего с этого периода центром русского базирования на турецком побережье Черноморского театра военных действий.