Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

Увы, она не выдержала. При первых же осенних дождях “крыша” стала все больше и больше протекать… Стало ясно, что долго нам оставаться в шалаше уже невозможно. К этому же времени была подготовлена возможность для В. И. конспиративно проехать в Финляндию, где по тогдашним временам он мог быть в сравнительной безопасности.

Мы начали “сворачиваться” и готовиться к “переселению”.

Помню, каким бодрым шагом мы, маленькая кучка — Владимир Ильич, Емельянов, Шотман, Рахья и я — двинулись лесом из шалаша, откуда с большими приключениями добрались в Лесное (северный пригород столицы — Ю. Ж.)

на квартиру рабочего завода Леснера тов. Эмиля Кальске. Еще одну ночь провели вместе с В. И. на полу в маленькой комнатке у тов. Кальске. На следующий день В. И. отправился (переодевшись кочегаром) на локомотиве в Финляндию, я остался нелегально в Петрограде».

Кончая воспоминания, Зиновьев перешел с эпического тона на пафосный, умильно описывая пережитое.

«Прохладная звездная ночь. Пахнет скошенным сеном. Дымок от маленького костра, где варили чай в большом чайнике… Вот и кончился день. Ложимся в узеньком шалаше. Прохладно. Накрываемся стареньким одеялом, которое раздобыла Н. К. Емельянова. Оно узковато, и каждый старается незаметно перетянуть другому большую его часть, оставив себе поменьше. Ильич ссылается на то, что на нем фуфайка и ему без одеяла не трудно обойтись. Иногда подолгу не спишь. В абсолютной тишине слышно биение сердца Ильича. Спим, тесно прижавшись друг к другу…

Еще и теперь, через десять лет, частенько запах сена и дымок костра вдруг сразу напомнит это время, и уколет сердце, и защемит тоской. Почему с нами больше нет Ильича? Ведь все могло бы быть по-иному»⁵⁹

.

Глава 3

В начале осени 1917 года к политическим проблемам, раздиравшим страну, добавились и военные. Еще до подавления корниловского мятежа положение на фронте резко ухудшилось. 3 сентября (21 августа) русские войска оставили Ригу и отошли на север, к Вендену (ныне Цесис). По столице сразу же поползли страшные слухи. Мол, вскоре немцы совершат стремительный бросок и, не встречая сопротивления, возьмут Псков, а затем и Петроград. Власти хотя и опровергали возможность сдачи столицы, невольно подкрепляли ее. Приступили к эвакуации (тайной) золотого запаса и вполне открытой — художественных ценностей Эрмитажа и государственных архивов в Москву.

Чтобы хоть как-то восстановить свой авторитет, вернуть доверие населения, Керенский 14 (1) сентября реорганизовал правительство. Вернее, отправил его в отставку, а из четырех прежних министров — иностранных дел М. И. Терещенко, военного А. И. Верховского, морского Д. И. Вердеревского, почт и телеграфов А. М. Никитина — образовал Директорию, которую и возглавил. В тот же день Россия была объявлена республикой, которая получила герб — двуглавого орла, но без корон, скипетра и державы.

Тем не менее старый лозунг «Вся власть Советам», снятый VI съездом РСДРП(б) как не актуальный, стал исподволь возвращаться в массы. 13 сентября (31 августа) резолюцию о необходимости передачи всей власти Советам большинством голосов утвердил Петроградский совет. Точно такое же решение 18 (3) сентября принял и Московский совет рабочих депутатов. Вслед за тем председателями исполкомов обоих советов избрали Л. Д. Троцкого и В. П. Ногина — членов ЦК большевистской партии.

Несмотря на столь существенный сдвиг в раскладе политических сил, руководство РСДРП(б) не стало форсировать события. Оно опасалось, как бы старый боевой лозунг не привел к повторению июльских событий. Опасалось, что новое вооруженное выступление завершится поражением и тогда о революции в России придется забыть. Надолго, если не навсегда.

Так считали почти все члены ЦК, в том числе Ленин и Зиновьев. И пока рассчитывали на результаты Демократического совещания, созываемого ЦИКом для упразднения личного режима Керенского, создания власти, подотчетной ЦИКу, способной созвать Учредительное собрание в самом скором времени.

1.

22 (9) августа Ленин и Зиновьев, чтобы избежать налета полиции и ареста, тайно покинули Разлив. Владимир Ильич уехал в Финляндию, в Гельсингфорс. Григорий Евсеевич вернулся в Петроград, найдя надежное пристанище на северной окраине столицы — в Лесном, у рабочего машиностроительного завода «Айваз» Эмиля Кальске, на Ярославском проспекте, в доме 11, квартира 7.

Пребывая в глубоком подполье, не имея возможности постоянно общаться с товарищами по партии, с рабочими и солдатами, Зиновьеву пришлось ограничиться чтением газет, из которых он и узнавал о положении в стране. А изредка навещавший его остававшийся на свободе Каменев рассказывал ему о решениях ЦК.