Гримус

Энтони Сен-Клера Пьерфейта Хантера известие о смерти Грибба застало в «Зале Эльба». Сперва Два-Раза ужасно развеселился.

– Вот теперь посмотрим, – радостно стал приговаривать он, потирая руки. – Теперь можно будет забыть обо всей этой лжи.

Одна-Дорога Пекенпо взглянул на своего товарища без интереса. Грибб умер. Ну и что? Пекенпо отлично проживет и без Грибба. Он сам себе хозяин и знает, как брать жизнь под уздцы. Один Грибб ничего не меняет.

Интерес во взгляде Пекенпо появился тогда, когда Два-Раза вдруг схватился за голову и повалился со стула на пол. Выражение на лице экс-охотника можно было бы назвать «Не верь глазам своим».

У самообмана существует несколько уровней глубины, и Хантер, конечно, понятия не имел о том, в какой степени он стал зависим от собственной позы. Выбрав себе роль Два-Раза, он сделал частью этой роли элегантное, циничное разочарование в Пути К. Но под своей маской он был испуган не меньше, чем Грибб и Черкасов, и так же как подавляющее большинство жителей города, не желал признавать реальность существования Гримуса и его Эффекта. Измерения набросились на него без предупреждения и расправились с ним в считанные мгновения только потому, что самообман коренился в его сознании гораздо глубже, чем у остальных; убедив себя в том, что Гримуса нет, он не посчитал нужным сделать следующий шаг, внушить себе, что путь в его сознание для враждебных сил Гримуса закрыт. Зачем скрываться от того, чего нет? Ураган Внутренних Измерений пронесся по его разуму, поразил нервные центры, выжег синапсы мозга, который не смог приспособиться к ворвавшейся в него новой действительности, не умел допустить ее присутствия.

Пекенпо увидел, как его друг повалился ничком, услышал, как его голова глухо стукнулась о пол; ни окрики, ни встряски не смогли привести Хантера в чувство. Уход Два-Раза был самым молниеносным из всех.

Одна-Дорога Пекенпо совсем растерялся; видно было, что его одолевают какие-то неведомые ранее невыносимые переживания. Хантер не должен был умирать. Он не мог позволить ему умереть. Просто не мог.

– А ну просыпайся, маленький негодник, – запричитал он. – Открой глаза, малыш Два-Раза, все в порядке, вставай, вставай.

Одна-Дорога тряс мертвое тело, как пустой мешок.

– Бесполезно, – тихо заметил у него за спиной Фланн О\'Тулл с несвойственной ему печалью в голосе. – Оставь его, Одна-Дорога, не тряси, он все равно не проснется.

Ирландец положил руку на широченное плечо Пекенпо. Одна-Дорога поднял тело друга на руки.

– Кто-то заплатит мне за это, – угрожающе прорычал он на всю комнату. – Кто-то скоро мне заплатит за все.

Двинувшись к двери, он сказал перед тем как выйти наружу:

– Домой его отнесу, малыша Два-Раза. Умер, и охнуть не успел…