Гробницы пяти магов

– От змей, – Агриппа щелкнул фигурной застежкой плаща. – Спать ляжете – вокруг бивака ее положите. Подползет змея, захочет вас укусить, полезет через веревку, пузико уколет, обидится и обратно в пески отправится.

– Очень смешно, – я встал с кресла.

– Я не шутил, – Агриппа подтолкнул меня к выходу. – Так оно и есть на самом деле. И самое главное – не забивай себе голову всяким разным. Не стала бы она тебя ослеплять насовсем, нужен ты ей больно. Да и потом – ей же надо будет еще с Вороном из-за тебя объясняться. Одно дело, если ученик гибнет на глазах у всех, тут и вопросов не встает, а вот если он из борделя слепым выходит, хотя входил туда зрячим – то это другое дело. Ворон ваш – он дотошный, мне про него много рассказывали. Плюс для него закрытых дверей и авторитетов не существует, потому его не любит никто, а значит, он до правды докопается. Так что – накой ты ей сдался? Поверь мне, я эту публику знаю, двадцать лет около них кручусь.

Не скажу, что он меня убедил до конца, но мне стало поспокойнее.

В номер ввалилась его подружка с вином и застыла в дверях, увидев его одетым.

– Уже все? – печально спросила она у Агриппы. – Так быстро?

– Неделя, – резонно возразил ей он. – Куда дольше? Чуть под корешок не сточился. На столе пара золотых – это тебе. Сынок, пошли.

На улице он взял меня за плечи, тряхнул и велел:

– Голову береги. Помни – чужие жизни – это чужие жизни, их много. А своя жизнь – она одна, и другой не будет. Увидимся осенью. И еще – Равах-ага, «Луноликая Лейла», не забудь. Этому человеку можно верить, по крайней мере – пока, так что особо его не опасайся. И то, что он из Семи Халифатов, пусть тебя тоже не смущает.

Он сел на коня, которого ему подвел юный парнишка-прислужник, и только я его и видел.

Новости. Оказывается, Агриппа, а значит, и мастер Гай имеют какие-то дела с Семью Халифатами? Очень интересно.

Но на этом вечер еще не кончился. В гостинице меня поджидал его логичный финал в лице Аманды.

Она сидела за столом в уже совсем пустой обеденной зале. Оно и ясно – дело было за полночь, постояльцы отужинали и отправились спать, а гуляк сюда не пускали, это не корчма и не харчевня, вот и не было никого.

Так вот – сидела Аманда за столом одна-одинешенька и пила вино, глядя перед собой в одну точку. Заприметив меня, она поставила бокал, встала из-за стола, подошла практически вплотную, зачем-то понюхала ворот моей рубахи и несколько раз с силой ударила меня ладонью по щекам. После чего так же молча повернулась спиной и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Бывает, – сообщил мне мордатый содержатель гостиницы, направляясь к ее столу за бокалом. – Но вы, молодой господин, зря вот эдак, в открытую, по девкам пошли. Радости той – на пару минут, а семья – она и разрушиться может. Шлюх на ваш век хватит, а супруге – сплошное расстройство, вон как она опечалилась. Да и убыток это какой, долго вам теперь отдариваться за гулянку придется, видят боги.

– Мы не женаты, – не знаю зачем, сказал ему я, ощупывая горящие щеки.

– А, ну тогда другое дело, – утешил меня толстяк. – То, что до брака – то не считается за большой грех. Завтра лицо погрустнее сделайте, покажите, что осознали, значит, что переживаете. Колечко какое с камушком подарите, да при случае в месте понеобычней к стеночке приприте, эдак, знаете, покрепче, мол: «хочу – не могу». Они такое уважают. Если она женщина умная, то сделает вид, что все забыла. Нет, забыть – не забудет, они этого делать не умеют, они до смерти все наши грехи помнят, но вид такой сделает. А если нет – то накой вам жена-дура? Извиняюсь, конечно, за такую прямоту.

Я слушал его вполуха, но кивал, соглашаясь. Признаться, я так устал, и физически, и морально, что обида Аманды – она была даже кстати. Ничего я уже не хотел, только упасть в кровать и уснуть. И рядом мне никто был не нужен.

И еще – у меня было ощущение, что я что-то упустил, что-то очень важное. Но вот что? Вертелось что-то в голове, но поймать эту мысль за хвостик я никак не мог.

Я понял, что мне не дает покоя, только тогда, когда уже почти уснул. Это была фраза, брошенная Эвангелиной мельком, как факт, который мне давно был известен.

«Не вправе один маг убивать ученика другого, если на то нет специального договора между ними», – так она сказала.

Значит – не может меня мастер Гай убить. То есть – мочь-то может, в смысле – физически, но это запрещено правилами, которые даже вот такая оторва как Эвангелина нарушать не рискует. А этой женщине законы вообще не писаны. Значит, это не людские уложения, значит, эти правила боги устанавливали. И вряд ли Ворон заключал с хозяином договор относительно меня. А значит – пока я ученик Герхарда Шварца, мне угрожают только люди, но не маги.

Сон как рукой сняло. Я встал с кровати и прошелся по комнате, после открыл маленькое оконце и с наслаждением глотнул ночного воздуха.