Гроссбух (СИ)

Отец долго рассматривал изображения моей улыбающейся мамы, спросил, почему она не приехала с нами? Я пожал плечами. Наверное потому, что у неё нет в Карпинске-Краснотурьинске родственников. В отличие от меня… А почему он не приезжал ко мне?

Он начал отвечать, что "мы, с твоей мамой…". Я грубо прервал его. Сказал, что мне пофиг, что было у него с моей мамой. Это не моё дело. Это — их жизнь и они живут её — как сами пожелают. Что если он скажет про неё хоть одно плохое слово — я набью ему морду. Не потому, что он не прав. Правда у каждого своя. И не потому, что мать "настроила" меня против него. Мы о нем — никогда не разговаривали. Его — "не было", в нашей жизни. Драка у нас будет из-за того, что он позволит себе высказать что-то в адрес моего родного человека — моей матери. Сам он для меня — "никто". Гражданин, с которым я только что познакомился. Так давай вести себя, будто мы — культурные люди. Будем обходить "скользкие" темы и не оскорблять друг-друга.

Он задумался. Ему надо было это осознать. Что драться со своим сыном, который одного с ним роста и веса — он не планировал. Его заготовленная "речь" о том, что моя мама виновата в их расставании — не "прокатит". Надо придумывать что-то другое.

Не про то, что он не приехал ко мне. "Прицепу", который был вместе с мамой. Не к тому четырехлетнему карапузу, которого он запомнил, а как к самостоятельному мужчине. Которого он сейчас — первый раз видел. Который приехал к нему "в гости" на новенькой иномарке, стоившей в два-три раза больше, чем его квартира. Посреди "рабочей недели". Непонятно как заработавшем, на неё. Побрезговавшего жить у него или родной бабки. Готового убить, за своих родных и близких. И это он еще не знал, что я — старше его, по возрасту. Хоть никогда и не был на "зимней" рыбалке…

Я дал ему время подумать а сам отправился к бабушке, "агукавшей" своей первой правнучке. Мы немедленно запечатлели их на видеокамеру. Сами уселись за стол, пробовать самолепные пельмени. Вкушать вкусную водочку, до которой родственники оказались очень даже охотчи. Даже бабка. Не то, что я, принципиальный трезвенник. Могу выпить, если захочу. Конечно, поддержу!

Всё-таки жизнь в глуши — к выпивке — располагает. Переехать в Карпинск, что ли? Работать мне не надо, моих долларов мне — хватит, до конца жизни. Отправлю Аню с Настей в Екатеринбург. Пусть управляют там своими "АДСами"… Всё равно я там не нужен.

Куплю себе дом, заведу собаку — алабая… Кошек, чтобы мышей ловили… Раба какого-нибудь… Буду писать "Мемуары"… Не сам! Пусть раб пишет! Называет меня — "Хозяином"… Боится меня… Потом… это… как его…

Аня! Ты чо, не в Свердловске что ли?… Куда идти? Спать? Я еще нормальный… Практически трезвый!… Щас, выпьем по-последней, и ВСЁ! Завтра мне за руль, на рыбалку ехать… Кстати, где мы будем червей копать? В снегу? Что значит "они все спят"? Ну и ладно, копайте без меня, я тоже — спать…

* * *

Проснувшись ночью, я посетил туалет, попил вкуснющей воды на кухне и стал искать, где я спал. Найдя женскую фигурку посимпатичнее, пристроился к ней. Меня не прогнали, как всегда. Ещё бы! Не каждый раз к тебе в постель лезут миллионеры!

Только вдруг Аня сказала, чтобы я поменьше дышал, на неё и на нашу дочь. Тьфу ты, блин. Это опять была она. Она что, таскается за мной повсюду, не давая разнообразить личную жизнь? Искать другую бабешку было лень, я крепко обхватил Анину грудь и заснул.

Утром было тяжко. Какая там рыбалка! Я сказал бодрому, улыбающемуся отцу, который заявился ни свет, ни заря — в 12 утра… что пока не готов туда ехать… Пусть он пока "прикормит" хорошенько, а в воскресенье я покажу! Кто из нас — рыбак!

Оказалось, что он уже сбегал с утра, наловил окуньков, ершей и еще кого-то. Бабушка сварила нам "тройную" уху, я похлебал её, с перцем и противной водкой.

Когда водка перестала быть противной, опомнился и скомандовав своей семье собираться, отбыл в гостиницу. Там нас уже потеряли, мы отсутствовали целые сутки. Я сказал: "Всё нормально, деньги есть" и продлил номер еще на два дня.

Сам залег с Настенькой на кровати, сказал Ане — нас не будить, при пожаре выносить — первыми. Настя тоже похрапывала, наверное — перебрала вчера. И куда Анька смотрела! Ребенку полгода всего!

* * *

На следующее утро я был серьезен и сосредоточен. Поднялся тоже ни свет ни заря — в 10 часов, прогрел машину, чтобы Анюте с Настей было тепло в ней. На улице был легкий морозец, Аню можно было взять с собой. Дочку отвезли прабабушке, она хорошо себя зарекомендовала. Оказалось, что до реки ехать — недалеко, дальше, идти по снегу — пешком. Никакого сервиса!

Сверток с палаткой я отдал младшему брату, сам нес сам себя, раз уж "тройки" с бубенцами нам не подогнали. Когда добрели до места, быстро собрал палатку, посадил внутрь Аню. Зажег свечку, скоро там стало тепло. Ветром она не продувалась, а в дне палатки я вырезал отверстие — под лунку. Отец пробурил нам дырку, сам ушёл рыбалить на другое место.