Гроссбух (СИ)

Мы с Сашей принялись закидывать удочку. Сначала он, потом я. Мне быстро это дело надоело, так как вода была мокрой и холодной. Смотреть в одну дырку было скучно. Если бы не было палатки, то можно бы было поглазеть вокруг. Но тогда бы мы замерзли, на ветру. Немедленно захотели бы выпить.

Мы поймали пару рыбок. Ну ладно, Саша поймал. Но — под моим руководством!

Отец — вообще был без улова. Говорил, что ничего не понимает. Вчера тут был "жёр". Я ответил, что не понимаю, что это за термин и достал свою рыбу. Рыбную консерву, сайру в масле.

Отец сплюнул и сказал: "Понятно. Кто же на рыбалку — рыбу берет!". Не знаю, что за предрассудки… Мы выпили с ним водки, даже Саше налили, так как замерзли. Закусили сайрой с хлебом, Ане — даже не предложили. Еще сопьётся, девка, на свежем воздухе!

От палатки он был не в восторге, хоть и принял этот подарок. Оказывается, рыбаки ходят от лунки к лунке, а не сидят на одном месте, закрывшись от ветра. Хотя перенести эту палатку можно было одной рукой. Я предположил, что дело в другом. Рассказал им анекдот, который они точно не слышали:

"На зимней рыбалке сидит мужик без шапки. К нему подходят, спрашивают: Почему? Простудишься ведь!

Он отвечает: "Ага, вчера выпить предлагали, а я — не услышал! "

Мы опрокинули еще по 100 грамм и батя сказал, что нам тут делать нечего, клева — точно не будет. И хорошо. Имел я ввиду, такую рыбалку! Отца "обловили", да и ладно.

Толи дело летом! Вода — руки не обжигает. Даже Святой Симеон Верхотурский зимой не рыбачил, что он — дурень что-ли! Сидел на печи и шубы шил. Стоп. А мы тогда кто? Еще и приперлись за 10 километров… Лучше поедем к бабушке, ноги в "электроваленке" греть, уху вчерашнюю доедать, да вкусную водку пить…

* * *

Отец вечером мне признался, что почему-то не думал обо мне, как о самостоятельном человеке. Я же ещё маленький… Сколько там мне… Пять, ну шесть лет… Вот вырасту, тогда… Пойму его, почему они с Надей разошлись… Вернее, она его бросила, забрав меня и уехав, тогда, из деревни под Кировом… Куда его направили, после института, по-распределению…

Я отрывками помнил, этот период. Как ходил с мамой на речку, полоскать в проруби белье. Как мама это делала?!! Это же руки поморозить можно! Да и вообще, это — тяжелая работа. Я сам, когда меня заставляли полоскать белье потом, в тёплой ванной, долго — не выдерживал. А тут — на морозе, да еще потом тащить мокрое, тяжелое бельё — обратно…

Как потом мы улетели, ночью, в Свердловск. Сначала на "маленьком" самолете, потом — на "большом". В "кукурузнике" меня безостановочно "рвало". В "Тушке", а скорее всего, в "Иле" я, наконец-то, уснул.

Потом мы жили в деревянном доме, в начале той же самой улицы Восточной. Ездили стирать белье — к бабушке, на Бардина. Это были самые счастливые, для меня, моменты! На машине, под тиканье счетчика!

Когда дом пошел под снос, нам дали двухкомнатную квартиру, около Шарташского рынка. Вместо огромного дома, с тремя комнатами и большой кухней! С большим участком, соток 10–12, в центре города! Сейчас бы это стоило — 3 таких квартиры. В XXI веке — все двадцать!

Это случилось в конце августа, в год, когда я должен был пойти в школу. Места в школах поблизости уже не было, мне пришлось ходить в ту, что была далеко, в 10 минутах ходьбы от дома.

Об отце мне напоминал только тополь, посаженный им около нашего старого дома, в день моего рождения. После сноса он остался. Я редко там бывал, а в XXI веке обратил внимание, проезжая мимо на машине, что он стал уже выше стоящей рядом пятиэтажки…

* * *

В понедельник отец ушел на работу, а мы с Сашкой отправились тоже на работу — к дяде Жене. Аня с нами не поехала, осталась с Настей в номере. На улице было достаточно холодно, около -20 градусов. Мы проехались по городку и свернули на лесопилку. Она была частная или еще государственная, я так и не понял.

Рабочие нехотя пилили бревна на доски на старом агрегате. Второй такой стоял рядом и был сломан. Строительный бум начнется не скоро, я успею к нему подготовиться. Да и станки появятся импортные, пилить будут лучше и точнее. Пока же пиломатериал не очень ценился, стоил копейки. Особенно здесь, далеко от Екатеринбурга.

Мы поговорили с Женей, он рассказал, где они берут лес. Пилят деревья на выделяемой им делянке, ветки и сучки — сжигают, как мусор. Какой-нибудь японец или китаец — в обморок бы упал от такой бесхозяйственности. А я ничего — вытерпел.

Превращение сучков в щепу, а затем брикетирование — бизнес далекого будущего. Сейчас он был не выгоден. Опилками и щепой — засыпали дороги, в поселках, где были ДОКи — дерево-обрабатывающие комбинаты. Опилок было там в избытке, они были очень пожароопасны. От них избавлялись любыми способами. Тем более — не делали щепу специально.