Гроссмейстер ордена Госпитальеров

У моих бойцов парики имеюлись, причём ухоженные, напудренные и даже покрытые лаком. Это я как-то сварил довольно прочный и стойкий лак, да и велел пропитать им все парики. Потом сверху посыпали пудрой, и получилась довольно крепкая шапка. Ежедневно такую носить нельзя, под ней ужасно преет голова, зато на строевые смотры – милое дело, начальство довольно. Хранятся парики на специально выстроганных деревянных болванах в отдельном шкафу. А в обычной жизни мои бойцы ходят с короткой причёской. Канадка стала популярна не только в нашем полку – не только солдаты, но и офицеры постриглись по новой моде – но и в окрестностях. Я уже встречал чиновников постриженных по новой моде, кое-кто из гвардейских молодых офицеров пострижен так же. К примеру, канадку носили мои секунданты из Конного полка.

С мундирами у моих подчинённых тоже полнейший порядок: по прибытию к месту службы мы получили материалы для пошива мундиров, и конечно же сшили себе всё необходимое. И стали ходить в новом. А старые свои мундиры, сшитые из несравненно более качественного австрийского сукна, тщательно вычистили и повесили на плечики в шкафы, кстати, плечики и шкафы мне пришлось изобретать. Потом я подарил набор плечиков и одежный шкаф Елене Ивановне, жене поручика Ливина, и дама пришла в неимоверный восторг. Ещё бы: отглаженное платье может висеть, не сминаясь сколько угодно, это ли не великое счастье хозяйки? От Елены Ивановны известие о полезных изобретениях упорхнула к её подругам и дальше разлетелась по всему свету. Ну и пусть, главное, что людям на пользу. Кстати лак для париков у меня регулярно покупают, это теперь статья моего скромного дохода.

Что творилось в других подразделениях не знаю, но утром, на построении, я увидел что полк выглядит как иллюстрация к учебнику истории.

— Чем мы можем приятно удивить наследника престола? — жадно спросил меня Рохлин. Вчера он как-то не дошел до такой простой мысли, а сегодня созрел.

— Видите ли, господин полковник, вчера я обратил внимание, что его императорское высочество неравнодушен к строевой песне. Предлагаю устроить перед цесаревичем плац-парад.

— В чём он будет заключаться?

— Если позволите, опишу.

— Внимательно слушаем, Юрий Сергеевич.

— В полку имеется три батальона по три роты. Один батальон сейчас несёт службу в караулах, так что остаются два. Это шесть рот. Все солдаты, насколько я знаю, переняли песни, которые поёт моё капральство. Суть предложения в следующем: на этом самом месте мы устроим помост, на который пригласим его императорское высочество. С помоста ему будет удобно наблюдать парад. Полк выстраивается на правой стороне, и по вашему сигналу, поротно, с песней, движутся мимо помоста. У помоста останавливаются, поют, маршируя на месте, и с последним куплетом уходят, и становятся слева. В этот момент запевает и начинает движение следующая рота. За ней следующая рота.

— Прекрасная диспозиция! — решительно заявил Рохлин. — Остаётся распределить песни, и хочу внести ещё одну деталь. У вас, Юрий Сергеевич, прекрасно вымуштрованное капральство. Изымаю вас из первой роты на время парада, вы будете завершать прохождение. Когда дойдёте до помоста, допоёте тут песню и покажете приёмы с оружием, которые вы репетировали, а подполковник обозвал цирком. Вот их и покажете. А потом заведёте новую песню и уйдёте на место. Вопросы? Нет вопросов? Вперёд по ротам, начинаем репетицию!

Удивительно, но до обеда добились вполне приемлемого результата. После обеда разошлись отдыхать, но так, чтобы по сигналу горниста и барабанщика занять места в строю не более чем за три минуты. Этот манёвр мы тоже отрепетировали.

Спустя два часа мы услышали пение горна и рокот барабана. Командую:

— Выходи строиться!

Солдаты повалили из нашей казармы на выход. Чтобы сократить время сбора, те солдаты, что квартировали далеко, набились в нашу казарму и теперь вылетали из неё бегом. Хорошо постарались, уложились в менее чем три минуты. Занимаю своё место перед строем капральства, и с удивлением вижу на помосте не только цесаревича с адъютантами, но и цесаревну с десятком фрейлин. Хотя нет. Фрейлин скорее всего три, а рядом вертелись девушки, одетые несколько скромнее. Компаньонки, прислужницы… Не знаю как они называются. Вижу, как Рохлин, стоя у помоста, что-то говорит цесаревичу, на что получает одобрительный кивок.

Прозвучал сигнал горна, и барабанщики начали отбивать такт. По сигналу выдвинулась первая рота дружно запевая «Студёною зимой под старою сосной». Останавливается у помоста, и с последним куплетом уходит. За ней вторая рота, третья… Наконец дошла очередь до нас. Напоследок я приберёг самый мощный марш всех времён и народов, знаменитый немецкий «Wenn die Soldaten». У меня в отделении есть два флейтиста и барабанщик, они и завели мелодию, а остальные запели: