Гроссмейстерский балл

«Спасибо, снег, тебе…» — оглушительно рванулось из динамика.

Филипп вздрогнул. Парень навалился на динамик, оглянувшись на игроков. В его глазах, серых и круглых, запрыгали развеселые шутихи.

— Стас! Не буди во мне зверя, — добродушно проворчал лысеющий мужчина. — Твое счастье, что этот корифей играет в шахматы так же, как я на рояле.

«Корифей» молчал, брезгливо глядя на доску.

Филипп подошел к Стасу. Тот искоса взглянул на Филиппа, улыбнулся и подмигнул, в сторону игроков.

— Может быть, помочь? — спросил Филипп.

— Мальчик! Я восемьдесят семь лет ремонтирую радиотехническую аппаратуру, — ответил «апельсиновый» Стас. — Просто у меня нет нового диффузора. Весь вышел! Но если вам так хочется помочь, помогите морально. Вон лежат стихи Бернса в переводе Маршака. Почитайте вслух.

Получилось грубо. Стас это почувствовал и улыбнулся.

Филипп тем не менее расценил предложение Стаса как «деликатное» хамство. А хамство, даже деликатное, он прощать не хотел. Надо отыграться.

Филипп взял в руки томик стихов, перелистал и начал читать, добросовестно и деловито:

Нет, у него не лживый взгляд,

Его глаза не лгут.Они правдиво говорят.Что их владелец — плут!

— Еще?

— Валяй!

Склонясь у гробового входа,— О смерть! — воскликнула природа. —Когда удастся мне опятьТакого олуха создать?

— Еще?

Раздался хохот. Лысеющий мужчина и «корифей» смотрели на них и смеялись.

— Один-ноль в пользу незнакомого молодого человека, — проговорил лысеющий мужчина. — Стас, с тебя причитается.

— Преклоняюсь перед вашей практичностью и находчивостью этого мальчика! — церемонно ответил Стас. Но взять реванш ему не удалось. Непосредственность поведения Филиппа его смутила. И это было заметно.

Где-то стукнула дверь. Послышались тяжелые, размеренные шаги.

— Шеф, что ли?! — проговорил Стас.

Филипп достал спрятанные в карман бумаги. Еще раз оглядел резолюцию директора.

Открылась дверь лаборатории, и на пороге появилась… спина. Могучая спина, затянутая в синюю рабочую спецовку. Над спиной — короткая шея и мощный затылок.

«Знакомая фигура, — мелькнуло в голове Филиппа. — Где я встречал этого человека? Невероятно знакомая фигура…»

Терновский повернулся и прикрыл дверь.

— К вам молодой человек, Виктор Алексеевич! — сказал Стас.

Терновский повернулся к Филиппу. Круглые, маленькие, близко поставленные глаза. «Двустволка!» — подумал Филипп. — Конечно, он. Ну и встреча! Может быть, он вспомнит, как я наседал на него в троллейбусе.

Но Терновский, по-видимому, ничего не вспомнил.

— Чем могу служить?

Филипп встал и молча протянул документы. Терновский извлек из потертого футляра очки и присел к столу.

Лысеющий мужчина и «корифей» продолжали партию. Стас склонился к динамику. Филипп принялся разглядывать аппарат с надписью: «Внимание! Радиоактивность!»

Черт возьми, неужели он все забыл? В памяти всплывали отдельные слова: «гамма-распад», «протон», ласковое, будто итальянское, слово «нейтрино». Впрочем, курс физики они закончили в четвертом семестре, нет, кажется, в третьем… Конечно, в третьем! Еще Шурка Владимиров в середине года перешел на физико-механический факультет. Обрел призвание! А потом началась сплошная механика, детали машин, чертежи, чертежи… И это в век атома! Какой же он конструктор, если не сможет рассчитать защиту от радиации хотя бы в этом приборе?! Чепуха. Допустим, он занимается тепловозами. Зачем ему радиация? Сегодня не нужна, а завтра? Для каких-нибудь атомовозов? И неужели они все знают ядерную физику?! И этот Терновский…

— Так, так, — проговорил Терновский. — Значит, Круглый, Филипп Матвеевич. Приметная у тебя фамилия. Почему же Круглый?!

— Чтоб не спутать с Квадратным! — вставил Стас.

Он не мог пропустить такого случая. Филипп благодарно кивнул ему головой. Стас ответил изысканно вежливым поклоном. «Язва», — подумал Филипп.

— А может, я спутаю? — произнес Терновский.

— Вы?! Никогда! Шутка, иметь тридцатилетний стаж и спутать круглую фигуру с квадратной! Вы даже на человека посмотрите и скажете честно, без всякого, круглый он или квадратный, — с подчеркнутой искренностью сказал Стас.

«И подхалим, — подумал Филипп. — А может быть, издевается?»

Терновский просмотрел бумаги Филиппа, сунул их в карман спецовки и отошел к шахматистам.

«Странная манера беседовать, — подумал Филипп. — Что ж, у каждого своя метода. Подождем».

Минуту Терновский внимательно смотрел на доску, приподнимаясь на носках. Затем изрек:

— Знаете, кто лучше всех играет в шахматы? Извозчик! Во! Что ни шаг, то мат!

— По этому признаку вы тоже неплохой игрок, — ответил лысеющий мужчина.

Терновский рассмеялся. Понравилось.

«…Наверно, добрый дед-мороз», — грохнул динамик.

Терновский вздрогнул. Стас нажал на соскочивший рычажок.

— Ремонтирую для красного уголка, — проговорил он. — Музыка А. Эшпая на слова Е. Евтушенко.

— Рыб кормил?

— Давал. Не жрут, подлые.

— А что давал?

— Пельмени.

— Ты б им еще шашлык предложил.