Гроссмейстерский балл

Пять часов — это время пик. Транспорт переполнен. Люди спешат домой. Из автобуса на остановке у Главного штаба вышла женщина. Светлые волосы падали на лоб. Она зашла в здание телеграфа на улице Герцена и присела к длинному мраморному столу. Много раз перечеркивая, составила телеграмму, переписала начисто и, подойдя к окошечку, протянула бланк.

Девушка-приемщица пробежала текст глазами: „Нюрба—Якутская. Амакинская экспедиция. Круглому Филиппу. Прости меня. Я все тебе лгу. И не надо ничего выяснять. Нина“.

4

В семь утра АН-2 поднялся в воздух и лег на курс: Нюрба — базовый лагерь.

Телеграмму доставили в экспедицию гораздо позднее. Она не застала адресата.

Секретарша расписалась в ведомости и положила телеграмму в ящик.

5

„Интересно, что он слышит в этом шуме?“ — подумал Филипп, глядя на затылок Борского. Тот откинул голову на спинку кресла и прижимал к уху транзисторный приемничек. Самолет ревел, как старый автобус на крутом подъеме. Воздушный работяга — товарняк экспедиционного масштаба. В новенькой заводской упаковке три прибора ПОА. Несколько ящиков с магнитометрами — хозяйство Борского.

Стас сидит на другой стороне. Филипп еще в Иркутске обратил внимание: со Стасом происходит что-то непонятное. Он едва не пропустил самолет на Нюрбу. Прибежал к самому концу посадки. У него появилась непонятная растерянность. Как у человека, неожиданно потерявшего опору. И не в Иркутске, а раньше…

Самолет шел на посадку. Борский спрятал приемник в чехол и повернулся к Филиппу: базовый лагерь. Внизу мелькали домики. В стороне речка. Крылья вот-вот коснутся вдруг выросших лиственниц. Толчок… Посадочная площадка. Самая обыкновенная. Несколько бензиновых бочек свалены в кучу. И все!

Две девушки в старых геологических кителях подбежали к самолету.

— Наконец-то! Вытряхайтесь! Нам в экспедицию надо! — кричали они, словно это был не самолет, а тележка, запряженная пони в зоопарке. Пять кругов — десять копеек…

Приборы сложили на волокушу — стальное корыто, прицепленное к гусеничному тракторишке. Тракторишко захныкал все уверенней и злей и наконец рванул. Следом поползла волокуша. До базового лагеря три километра. Местами грязь была настолько непролазной, что тракторишко сворачивал в сторону, подминая тощенькие лиственницы и карликовую березку.

…Стас и Филипп остановились у Борского в деревянном домике на четыре семьи. Борскому принадлежали комната и кухня. Вместительная кухня превратилась в домашнюю мастерскую по ремонту аппаратуры. Тут стоял и старенький венгерский „Этвеш“, и кварцевые гравиметры, и магнитометры. На дверях кладовки надпись: „Стоп! Термокамера!“. На широкой плите разбросаны инструменты.

— Знаете, в пургу очень удобно работать дома. Веселей, — оправдывался хозяин, жестом приглашая их в комнату.

Комната была большая и очень чистая. Даже не верилось, что у Борского такая чистая комната. Дощатая перегородка делила ее на две неравные части. На перегородке стрелочки-указатели: „Для ума“ и „Для души“…

„Нет, я его убью… Он боится“ заблудиться в своей пещере», — подумал Стас и спросил:

— Надеюсь, фарватер в туалет указывают специальные маяки и путеводители?!

— Прямо и налево. У амбара.

Стас вышел.

— Я его возненавижу, — проговорил Борский.

— Напрасно. Он неплохой парень, — ответил Филипп.

— Самодовольный циник и эгоист, — настаивал Борский.

В отсеке «Для ума» на стене висела карта изогам и структурная карта района. В шпагатных качалках — рулоны миллиметровки и кальки. На столе книги и журналы. Два некрашеных табурета. Платяной шкаф. Обитель ученого-аскета… В, отсеке «Для души» рядом с кушеткой, покрытой слежалой оленьей шкурой, стоял низкий желтый столик на черных ножках. Явная самоделка. Книжный шкаф. Цветные занавески во всю стену. В углу магнитола «Неринга» с откинутой крышкой.

— «Наутилус» капитана Немо на диком дне океана, — проговорил Филипп, оглядывая комнату. — Ну и терпение у тебя, Борский!

— Женщина убирает. Договорился тут с одной, — ответил «капитан Немо» в джинсах цвета хаки. — Остров цивилизации…

Филипп остановился возле книжного шкафа. Книг было немного: Юрий Казаков, К. Паустовский, В. Солоухин. И в основном журналы. На двух нижних полках по секциям — картонные коробки магнитофонных лент. Над каждой секцией название: «Диксиленд», «Свинг», «Боп», «Кул»… Всего девять секций.

— Джаз — мое старое увлечение, — проговорил Борский. — Еще с университета… Хотя сам совершенно не играю. Я коллекционер.

Появился Стас. Он оглядел комнату. «Модерн» в тайге не произвел на него никакого впечатления.

— Интересно, где мы расположимся? — проговорил Стас.

— Ах да… У соседей была раскладушка, — засуетился Борский и вышел.

Филипп повернулся к Стасу.

— Есть такая восточная мудрость: «Придя в гости, оставь у порога спесь». Или что-то в этом духе…

— Он меня раздражает. Он и его бороденка, — грубо ответил Стас. — Рафинированный столичный мальчик играет в Амундсена…

— У тебя плохое настроение?

— Идите вы к черту!

6

Начальника базы Манукяна застали в камералке. Он рассматривал через бинокуляр шлифы какой-то породы. Рядом стояла лаборантка.