Гротески

Я вошел внутрь храма. Несколько отверстий в крыше давали достаточно света. Под одним из отверстий на столбе торчал горевший факел из смолистого соснового дерева. Убранство храма было в высшей степени забавно: на стенах висели портреты Бисмарка из «Седмицы» и короля Эдуарда из «Лондон Ньюс». Оба портрета, несомненно, происходили из моего дома – кто же другой мог иметь в здешнем местечке эти издания? Вероятно, их великодушно пожертвовала сюда Аделаида. Далее на стенах висели изображения святых – ужасные олеографии, представлявшие святого Себастьяна, святого Франциска и Мадонну, а рядом картинки из «Симплициссимуса» и L’Assiette au Beurre[33] (опять-таки от меня). Вперемежку с этими изображениями на стенах виднелись старые тряпки от флагов, цепочки из раковин и пестрые бантики из кусочков бумаги. В глубине храма, у задней стены, на некотором возвышении стояла большая корзина. «Ага, – подумал я, – там, наверное, держат Гугона-Бадагри, великого бога Вуду!» С большой осторожностью я приоткрыл крышку корзины и сразу отпрыгнул, не имея ни малейшего желания быть укушенным каким-нибудь ядовитым гадом. Увы, в корзине и впрямь была змея, но то был невинный уж, и он уже издох от голода. Очень по-негритянски – поклоняться чему-нибудь как богу, a потом, когда торжественные моления кончились, совершенно забросить это. Впрочем, такого бога легко возобновить: заместителя ему ничего не стоит изловить в десяти шагах в лесу. Во всяком случае, Дамтала, бравый стучащий бог, имеет несравненно лучшую участь, чем могучий Гуэдо-Собагуи, который, свернувшись в клубок, лежал передо мной мертвый в корзине. Первый получает каждую пятницу свежее масло, тогда как последний, изображающий в этом сумасшедшем язычески-христианском культе Вуду-Иоанна, не может поживиться ни единой мышью или лягушкой.

29 октября

Когда я на следующий день блеснул перед Аделаидой своими новыми познаниями (с таким видом, будто все это давным-давно изучил), она не пыталась отпираться. Я сказал, что меня посвятил доктор и что он не кто иной, как посланник Симби-Китаса – дьявола верховного ранга. В доказательство этого я показал ей топор, который я запачкал красными чернилами. Обмакнутый в кровь топор представляет собой символ этого злого демона.

Девушка задрожала, принялась рыдать, и я едва мог успокоить ее.

– Я это знала! – воскликнула она. – Я знала это и говорила об этом папалои. Этот доктор – сам Дом-Педро!

Я согласился. Почему, в самом деле, милому доктору не быть самим Дом-Педро? Я уже был осведомлен, что наша местность, Пти-Гоав, является резиденцией демонической секты, основанной неким Дом-Педро. Этот человек (должно быть, порядочный мошенник был!) много лет тому назад явился сюда из испанской части острова и основал здесь культ великого дьявола Симби-Китаса и его помощницы Азилит. Надо полагать, что он на этом заработал хорошие деньги. Что ж, пусть сам он и все его обер- и унтер-черти заберут меня в ад живьем, если я не устрою из всей истории хорошей аферы… У меня уже есть идея.

18 декабря

Сегодня по всем улицам раздавался звон neklesin, железного треугольника. Много раз прежде слыхал я эту детскую музыку и никогда не придавал ей никакого особого значения. Но теперь я знаю, что это – тайный сигнал, призывающий в храм. Я немедленно отпустил мою маленькую мамалои и при этом сообщил ей, что на этот раз и я хотел бы принять участие в жертвоприношениях. Она была вне себя, просила, плакала, стонала и кричала. Но я не уступал. Я снова показал ей старый дровяной топор, обмакнутый в красные чернила, при виде которого она цепенеет от ужаса. Я сказал ей, что имею особое поручение от Дом-Педро и что служение должно совершаться в моем присутствии точно так же, как всегда, безо всяких изменений. Она отправилась переговорить со своими houci-bossales, татуированными слугами при храме. Но я думаю, что она пошла и к самому папалои.