Грозное лето

Главнокомандующий французскими войсками генерал Жоффр решил атаковать противника на Эльзас-Лотарингском направлении, на юге, чтобы сковать здесь силы немцев во время наступления французской армии на севере, против армий Клука и Бюлова, которое готовилось, но немцы перешли в контратаку, и французы отступили.

На Балканах австрийские войска вторглись в Сербию и захватили ее столицу Белград, но за Белградом были яростно атакованы сербами и отступили за долину рек Ядар и Дрина, потеряв пятьдесят тысяч пленными.

На русско-австрийском фронте, в Галиции, австрийцы вначале имели успех под Красником, потеснив четвертую армию генерала Зальца, но потом барон Зальц был заменен генералом Эвертом — и успех австрийцев на том и кончился.

На русско-германском фронте, в Восточной Пруссии, три корпуса восьмой немецкой армии потерпели поражение от первой русской армии и спешно отступали на запад к нижней Висле, а четвертый готовился к обороне Восточной Пруссии от приближавшейся к ее границам с юга второй русской армии.

Италия объявила нейтралитет и фактически вышла из Тройственного союза центральных держав, предоставив вчерашних союзников, Германию и Австрию, самим себе.

Наконец, на Дальнем Востоке Япония объявила войну Германии и громила ее колониальные владения в Китае — Киао-Чао и Циндао.

Война становилась всемирной. Миллионы солдат шли навстречу друг другу через поля, леса и горы, тащили за собой десятки тысяч пушек и, сойдясь, схватывались в смертельных атаках с яростью и ожесточением, уничтожая друг друга всеми возможными способами и средствами, и оставались на поле брани сраженные, искалеченные, разорванные на куски. Но за ними шли юэвые солдаты, следовали новые атаки, и на поле брани оставались бездыханными новые тысячи и тысячи безвестных жертв молоха войны.

Она лишь только началась, война, и армии воюющих сторон только сходились в первом огненном смерче сражений и еще не знали, что с ними будет и кто останется жив, как не знали, что все они будут перебиты во взаимном побоище, и что те, которые придут вслед за ними, тоже будут перебиты, и когда эта человеческая мясорубка остановится, насытится и кто это сделает — никто не знал.

Вторая русская армия под командованием генерала Самсонова еще не воевала и только шла к Восточной Пруссии с юга. Растянутая на двести верст, удаленная от государственной границы на сто с лишним верст, она подходила к границе позже первой армии под командованием генерала Ренненкампфа, которая уже сражалась, и Самсонов торопился.

Это был тяжкий марш по проселочным песчаным дорогам и по бездорожью, по которому, брызни только дождь, — нельзя было ни пройти, ни проехать. Сегодня дождь уже был, и солдатам приходилось выходить из колонн и выручать плечами своими и руками застревавшие артиллерийские упряжки, да и самим еле удавалось ноги вытащить из первозданной грязи и колдобин, наполненных водой, как в половодье.

Сейчас небо было более или менее чистое, с синими, как васильки, разводами меж белых громад облаков, и солнце пекло по-южному, так что солдатам приходилось утирать пот в две руки, ибо укрыться было негде, да и некогда: главнокомандующий северо-западным театром генерал Жилинский требовал идти возможно быстрее, чтобы атаковать восьмую германскую во фланг с юга Восточной Пруссии и, при одновременной атаке ее первой армии с востока, отрезать ей пути отхода и пленить.

Вот почему Самсонов спешил и не мог дать не только дневки войскам, но не мог даже подтянуть обозы, порядком отставшие из-за плохих дорог, так что нижние чины, как и офицеры, уже сутки не видели горячей нищи, а лошади дожевывали последние запасы овса, и ездовые артиллерии подкармливали их чем бог послал, а втихомолку кляли на чем свет стоял и обозных, и дороги, и тех, кто должен был блюсти их, а не распускать так, что и хляби небесные хуже не сделали бы.

Александр Орлов ехал рядом с другом детства, Андреем Листовым, поручиком и начальником пулеметной команды одного из полков шестой кавалерийской дивизии, и недовольно говорил:

— Вот он, наш план обороны: бездорожье, вблизи — никаких магазинов питания боевого и продовольственного. Чтобы противнику было труднее продвигаться… по нашей территории, если он захватит ее. Можно ли было придумать глупость более несуразную? Одна железная дорога к границе: крепость Ново-Георгиевск — Млава. Удивительное легкомыслие, из-за которого мы вот изматываем себя и лошадей, тащась к границе, вместо того чтобы погрузиться в вагоны и прибыть на исходные позиции через несколько часов.

Андрей Листов покрутил свои светлые, как ковыль, усики и усмехнулся. Однако друг его кипяченый все же способен смотреть на вещи трезвыми глазами. И сказал не без иронии:

— От братца Михаила кое-что перенял? Например, способность трезво оценивать события? В таком случае…

Александр Орлов оборвал его:

— Перестань иронизировать. Я говорю то, что полагаю за должное, и брат здесь ни при чем. Мне только и недоставало учиться у Михаила.

— Учиться — ты все равно не станешь, а вот гордиться братом — обязан.