Грозный. Буденновск. Цхинвал. Донбасс

Со стороны города на высоту вползают обратно югоосетинские ополченцы. Впрочем, президента среди них я не вижу. Убит? Прорвался? Его бойцы расхристанные и усталые… Атака не удалась. Некоторые в крови и уже в бинтах. Кого-то ведут под руки. Леня снимает, они злятся, отмахиваются! Натягивают свои черные шапочки на глаза. Прикрывают от объектива лицо. Некоторые просто убегают от объектива, пробираются по кустам, огибая нашу треногу с камерой.

– Эй, врача нет?

– Врача!

Эх, воины… «Врача!» А ваши-то где врачи? Чеченские моджахеды, я сам видел трофейную хронику, каждый раз, когда на нас нападать отправлялись, обязательно с собой волокли пару носилок. Правильно, заранее о своих раненых думают.

А танки грузинские лупят по нашей горке все чаще. И у нас первый раненый. Боец. Совсем мальчишка. Осколок в бедро. Капитан-медик, в каске и бронежилете, вспарывает ножом его камуфляж, накладывает повязку. Раненый сидит на земле, опираясь на левую руку. Правой поддерживает снизу свою бледную, измазанную в крови ляжку. Тяжело дышит, смотрит то на дырку в ноге, то на нас. Леня строчит своим «дивикамом» в упор. Уклейн рычит солдатику прямо в ухо:

– Земляк! Не надо пугаться! Ты че! Ты же вояка!

Раненый выдавливает в ответ:

– Херня!

Игорь Васильевич радостно соглашается:

– Во! Правильно! Вон, парню своему помогай перевязывать!

Уклейн хлопает по плечу медика:

– Промедол-то хоть есть у тебя?

Медик, не переставая крутить бинт, криво улыбается:

– Конечно. Куда без него.

Промедол, промедол… Обезболивающее. Чтоб от болевого шока не помереть. Наркотик. Из-за него-то мы с Уклейным и подружились. Собственно, не из-за самого «прома»… Тема такая была. Друг мой, Леха Васин, военный журналист, как-то сказал:

– Парень у меня знакомый есть, там, в группировке. Обычный «контрабас». Но история жизненная у него какая! Прям детектив!

Ну и познакомил нас. И вот на Ханкале приходил иногда ко мне этот здоровенный сержант-контрактник из 71-го полка. Домой позвонить. Товарища своего привел. Тоже, как и он, ветеран-афганец.

– Пусть позвонит?

– Пускай.

А как-то Уклейн пришел сам не свой. Мялся. Не хотел откровенничать. Он вообще-то не говорливый. А потом не выдержал:

– Да, ты помнишь товарищ-то мой, «бача»[28]?

– Ну да.

– Появляется тут: помоги! Весь взводный запас промедола истратил! А скоро проверка. Одолжи свой. А я тебе верну! Одолжил. Вернул. Стали проверять, а в тюбиках-то не «пром», а вода. Представляешь!? Чем мне в бою раненых-то колоть…

Вот тебе и фронтовая дружба! Не знаю, как история та с «промом» закончилась, но с тех пор стали мы подолгу с Уклейном разговаривать, когда время было. Про семью, про армию. В гости друг к другу начали ходить: он к нам в «ТВ-юрт», мы к нему в казарму. И узнал я про его Афганистан, про спецназ ГРУ, про орден Красной Звезды, про Боснию, про Карабах… Помню, уже позже, в «Военной программе» Уклейн вдруг хлопнул в ладоши и, азартно потирая руки, сказал мне: «Эх, оказывается, и без автомата можно по миру-то путешествовать!» Допутешествовались. До Галуанской высоты.

– Эй, братан! Слышь, бинты у тебя есть?

Уклейн имеет привычку – в каждом месте что-нибудь попросить. Для него это, как спорт, обязательный ритуал. Вот сейчас он хлопает медика по бронированной спине:

– Слышь? Дай мне один бинт на всякий случай!

На поляну со стороны перевала выползают пять САУ. Тут же разворачиваются для стрельбы. О! Сейчас мы их танки… А то бьют нас, словно селезней на охоте.

Но через минуту возникает проблемка, серьезно портящая нам жизнь. На поляне появляется колонна. Минометчики. Везут боеприпасы на свою позицию – она чуть ниже нас и правее. Едва грузовички выезжают на срез горизонта – хлоп, хлоп! Танки всаживают в них свои снаряды. Колонна беспомощно останавливается. Машины занимаются дымом. Тенты ярко горят. От нашей «Чайки» – метров сто, самое большое сто пятьдесят! Соседство совсем неприятное.

Артиллеристы хриплыми голосами начинают на всю поляну перекрикиваться, передавать координаты. Снизу грузинские танки палят! САУ опускают свои стволы низко-низко. И – начинается война! Пушки долбят, окутывая нас пороховым дымом, пылью и взметнувшимися вверх кусками дерна и вырванной с корнем травы.

Возбужденный Гостев мечется по поляне. Подскакивает к артиллеристу:

– В танк попали? А?!