Грозный год - 1919-й. Огни в бухте

Магазины здесь были накрепко заколочены досками. На перекрестках толпились горластые торговки. Каждому прохожему они наперебой предлагали чилим. Бахвалов был удивлен; он родился и вырос в Астрахани, а не знал, что такое чилим. Порывшись в кармане, он достал пачку советских и николаевских денег, купил у старухи вареного чилима. Попробовал. Что-то напоминающее по вкусу каштан, картофель, а на самом деле водяной орех.

Вот и знакомый, родной подъезд. Бахвалов позвонил, потом постучал. Дом казался безлюдным. Бахвалов снова и снова звонил, потом начал стучать кулаком. На сердце стало тревожно: вдруг что-нибудь случилось со стариками?.. Побежал во двор, за ним устремился Адам Фокленд. Навстречу из подвала вышел дворник-татарин. Он не узнал хозяйского сына и угрожающе поднял на него метлу:

- Уходи! Уходи! Здесь нет госпиталя! Госпиталь на Московской.

- Мне генерала, - сказал Николай Бахвалов. - Тут письмо ему. Жив старик?

- Семен Гаврилыч? Жив, жив!

Тогда Бахвалов сорвался с места и побежал по железной лестнице наверх.

- Письмо? - спросил татарин у англичанина. - Не от сына письмо?

Англичанин ничего ему не ответил.

- Степь пришла? - прокричал татарин.

Англичанин похлопал ладонями по своим ушам, сказал:

- Контузия, ничего не слышу.

- Плохо дела, - сказал татарин, - яман война, не нада война, - и, качая головой, ушел на улицу, волоча за собой метлу.

Наверху свистнули. Фокленд задрал голову. Ему радостно махал рукой Николай Бахвалов.

Фокленд поднялся наверх. Там генерал Бахвалов и его супруга плакали от радости. Несколько успокоившись, они стали накрывать на стол.

За это время англичанин и Николай Бахвалов успели побриться и выкупаться. Посвежевшие, переодетые в чистое платье, они сели за стол. Первое, о чем спросил Фокленд у старика генерала, - это о судьбе английского вице-консула в Астрахани, мистера Хоу.

- Он жив, здоров, - сказал Бахвалов.

- Вы, наверное, догадываетесь, что я приехал к нему с серьезными полномочиями?

- Догадываюсь.

- Не посоветуете ли вы мне, как с ним встретиться? В консульство я не могу пойти - города не знаю. Не представляю себе и обстановки. Одним словом, положение обязывает меня быть предельно осторожным.

- Вам устроят встречу с мистером Хоу, но не у меня и не у него в консульстве. Осторожность и еще раз осторожность! - многозначительно сказал Бахвалов. - Вы можете написать записочку, ему передадут.

- Скажите, Семен Гаврилович, - нетерпеливо спросил Фокленд, - что вам известно о судьбе еще одного человека… он американец… представляет фирму по производству холодильных машин?

Старик насмешливо посмотрел на англичанина:

- Не мистера ли Чейса вы имеете в виду? Насколько мне известно, он занимается «горячими делами». Возлагает большие надежды на наше астраханское казачество и вообще торопит нас с выступлением.

- Ну, тогда прекрасно! - облегченно вздохнул Фокленд. - Мы боялись за него. Это выдающийся американец, и его надо беречь.

- Да, конечно, - рассеянно проговорил старик генерал, думая о более простых, но не менее важных вещах: где бы поселить Фокленда?

Об этом он сказал сыну, но тот махнул рукой:

- Придумаем что-нибудь, отец. Фокленд великолепно сойдет и за немца. Немца-колониста из Сарепты!

- Пожалуй, ничего лучшего и не придумать, - согласился генерал. - Из Сарепты как раз понаехали десятки тысяч беженцев.

Николай Бахвалов потрепал Фокленда по плечу:

- Будете торговать горчицей, сэр! Сарептская горчица - лучшая в мире.

И они втроем громко рассмеялись.

- Нет, право, чудесно, - сказал Николай Бахвалов. - Кто у нас в Астрахани разберется, кто такой Фокленд? К тому же ведь он не хуже любого колониста говорит по-русски и еще лучше понимает.

- Хорошо, хорошо, - обрадованно сказал генерал. - Выход найден. А то тут что ни день, то обыски, то проверки, то еще черт знает что…

Фокленд задумчиво проговорил:

- Немец так немец! Могу стать хоть арабом! Мне приходилось быть и арабом. В Африке, конечно. И персом в Персии.

- Я вас пристрою в одну очень интеллигентную немецкую семью, которую я давно знаю. Там вас примут как родного. Думаю, вам недолго скрываться? - И Бахвалов вопросительно посмотрел на англичанина.

- Не совсем, конечно, мне удобно будет жить у немцев. С большим удовольствием я бы поселился в семье какого-нибудь француза. Нет ли французов в Астрахани?

- Отец, а мадам Сильвия?..

Услышав имя мадам Сильвии, Фокленд невольно вздрогнул.

- Сильвия?! Мадам Сильвия?! Прости, Коленька, про нее-то я и забыл! - старик подмигнул Фокленду. - Есть француженка, хорошенькая француженка!

- Разве? - с наигранным удивлением спросил англичанин, подумав про себя: «Значит, она еще жива, с нею ничего не случилось, и ее по-прежнему принимают за француженку!»

Старик Бахвалов потер руки и, мягко ступая по ковру в домашних туфлях, не без гордости сказал: