Грозный год - 1919-й. Огни в бухте

Верстах в пятидесяти от Лагани Кочубею передали пакет за пятью сургучными печатями. Это был приказ наштарма 12-й армии Северина, которая разместилась в районе Лагани, на полпути между Кизляром и Астраханью. В приказе Северин требовал от Кочубея, чтобы он немедленно вернулся на последние исходные позиции, отбросил конную группу генерала Бабиева за Кизляр и чуть ли не один повел войну с Добровольческой армией, - других советских частей в этих местах давно уже не было, бригада отступала последней.

Возвращение по пустыне назад - без продовольствия, без корма для лошадей, без боеприпасов, с обозом больных и раненых, бои со свежими, отборными деникинскими полками - было бы равносильно гибели бригады. Это хорошо понял Кочубей, прочитав приказ Северина.

- Скачи до своего бывшего полковника, - велел он посланцу Северина. - Скажи, я ему не подчинен.

Бригада продолжала свое движение на Астрахань, одним крылом прикрывая колонну Боронина, которая на глазах удивленных конников росла, как снежный ком, превращаясь в целую дивизию, а вторым - отбиваясь от мелких и крупных отрядов противника.

Ночью, после того как колонна Боронина прошла на Астрахань, дорога в районе Лагани на широком фронте, по приказу Северина, была перерезана окопами и проволочными заграждениями. Были установлены пушки и пулеметы. В приказе говорилось: «Зарядов и патронов не жалеть!»

Когда на рассвете первый эскадрон вступил на территорию Особой кавдивизии, его встретили пулеметным огнем. Недоумевали кочубеевцы.

- Так що вы, чертяки, ошалели? Мы же не кадюки. Мы бригада Кочубея! - встав на стременах, закричал командир эскадрона Иван Завгородный.

- Сложите оружие, тогда пропустим на Астрахань! - отвечали обманутые бойцы, и снова застрочили пулеметы.

Вскипели конники. Тут как раз подошла и вся бригада. Схватились за клинки. Эскадроны развернулись в лаву и готовы были по первому сигналу броситься в бой. Со всех сторон к Кочубею мчались командиры эскадронов. Дрожали от негодования, слезно просили:

- Дай команду, Кочубей!

- Проучи изменников!..

Сидя на подушках, молчал Кочубей.

Еще сильнее прорезали его лоб морщины. «С кем воевать, кому рубить головы? Своим же обманутым братьям? - думал он. - Изменники там, в штабе Двенадцатой армии, а до них сейчас не добраться! - Он вздохнул: - Жаль, что не удалось в степи встретить товарища Кирова! А в Астрахань попасть нет возможности. Товарищ Киров не допустил бы этого…» Кочубей вышел из тачанки, сел на коня и поехал держать слово перед своими конниками. Нужно было объяснить, почему они должны подчиниться приказу и разоружиться. Не мог говорить Кочубей длинных речей, а тут еще спазмы душили, слезы навертывались на глаза от горькой обиды, что так бесславно кончала свои дни его бригада.

Послушались конники Кочубея и стали разоружаться. Расстелили на снегу брезентовую палатку, и каждый подходил, бережно складывал свой клинок, карабин, подсумок, кинжал. Усатые и бородатые казаки прощались с оружием и плакали, как дети.

Взяв с собой эскадрон Ивана Завгородного, Кочубей ушел в степь. Их провожала чуть ли не половина бригады. В Москву мечтал попасть комбриг, к Ленину.

Бушевала метель. Трудно было пробираться степью. До Москвы - долгая дорога… На четвертый день на привале Кочубей сказал Ивану Завгородному:

- Придется, Ваня, вернуться тебе до бригады. Боюсь рисковать эскадроном. Мало ли что может случиться в степи! Да и сена не хватит коням.

- Возьми меня с собою, Иван! - взмолился Завгородный.

- Не могу, Ваня! - Кочубей обнял друга за плечи. - Ты у меня лихой командир и рубака, а такой завсегда нужен в боях. Возвращайся! Пробейся к товарищу Кирову! Расскажи, как поступили с бригадой. Расскажи о кадюках, сидящих в штабе Двенадцатой армии.

Он выбрал себе из эскадрона десятерых конников, героев многих его походов, попрощался с остальными.

К вечеру среди пустыни Кочубей увидел хутор, обнесенный высокой стеной. Только хотели подскакать, а оттуда… пулеметная очередь, вторая, третья. Остановились и долго гадали: что за чертовщина?

Тогда Кочубей один подскакал к хутору. Видит: стена в сажень высотой. Поверху протянута колючая проволока. Бойницы. Выставлены дула пулеметов и винтовок. За стеной - блеяние овец, ржание коней, лай волкодавов.

Подъехал Кочубей к окованным железом воротам - тараном не прошибешь. Стал стучаться, людей звать.

В воротах открылось оконце, и показалась обросшая, волосатая рожа.

- Что тебе надо, человек?

- Какого дьявола стреляете по мирным путникам?.. Что за крепость?

- Мирные путники! - Волосатый прикрыл один глаз, поскреб бороду. - Говори, что просишь… путник?

- Отдохнуть. Погреться. Купить хлеба, мяса, махорки, корм лошадям.

- Многого ты хочешь… путник. Кто будешь?.. Белый, красный?

- Красный! Комбриг Иван Кочубей! Слыхал про такого кубанского казака?

- Слыхал. Так вот ты какой «путник»!.. - Волосатый пожевал губами. - Ну, а я, знай, - степной король Пантелей Захаров.

- Ха, король! - засмеялся Кочубей. - Одного царя мы скинули с трона. Слыхал - Николашку?