Грущик

Муж Лидии, который всё ещё трудился среди машин и занимался научной деятельностью, не испытывал при виде чужих детей аналогичного энтузиазма. По всей видимости, годы не залатали дыру в его сердце. Так могло продолжаться и дальше, если бы не один особенный случай. В дом привели ребёнка с отклонениями в моторике. Учитывая неординарность ситуации, у бабы Лиды робко спросили: «Посидите?». Предложили хорошее вознаграждение, накрыли стол. На что услышали: «Да ну, что вы, какие деньги! Конечно, оставляйте».

Добро добром, но задача стояла не из простых. Девочка дошкольного возраста не могла ни ложку сама держать, ни за речью следить, ни пробыть в спокойствии больше получаса. К концу первого же дня ухода у Лиды появились обеспокоенность и чувство бессилия. Годы уже не те, да и с проблемными детьми обычные уловки не всегда проходят. Возникли мысли извиниться и отказаться от таких проблем, но тут домой с работы вернулся Витя. Он увидел полный боли взгляд малютки, и внутри него что-то всколыхнулось. Возможно, впервые со дня смерти Бори. «Мать, ну что ты делаешь, а ну дай её мне».

Оказавшись в руках пахнущего бензином мужчины, девочка мгновенно затихла. Оторопев, баба Лида тоже замолчала. Будто на сеансе в кинотеатре, заняла место в первом ряду и наблюдала, лишь периодически отвлекаясь на команды «принеси» и «подай». Из подушек и одеял была сконструирована система, внутри которой малышка не роняла голову на бок (изначально главная проблема была именно в этом). Сразу исчезли слёзы, потом поддалась и ложка. Как прадеду удалось этого добиться – до сих пор загадка.

День закончился искренним детским смехом, ребёнок не хотел возвращаться к родителям. Когда двери захлопнулись, прозвучал короткий диалог. «Вить, а я ведь думала от неё отказаться» – «Не смей». В тот день девочка обрела второй дом. Очевидцы тех событий верили, что только благодаря своим новым «воспитателям» она смогла выздороветь и стать на ноги.

Пока мои предки нянчили чужих детей, у сына Володи всё шло своим чередом. Служил, пока не надоело. Получил образование, которое позволило выпорхнуть из домашнего гнезда. Уехал в областной центр, город Ростов-на-Дону, где устроился на престижный завод «Ростсельмаш». Это была примерно середина шестидесятых. С некоторыми промежутками, дед проработал там около тридцати лет. Не обладая организационными навыками, хорошей коммуникабельностью и не являясь максималистом, он всегда был доволен своей мелкой должностью. Тем не менее, на добровольно-принудительной основе его сделали акционером компании. Драгоценные бумаги 1993 года выпуска – ещё одна моя удивительная находка. Интересно, стоят ли они сейчас хоть что-нибудь? Письма, в которых деда приглашают на деловые встречи, приходят до сих пор, примерно раз в полтора года, в огромных конвертах.

Про трудовые будни рассказов было немного. Работа у деда была однообразная, шумные компании он не любил, друзей не имел. Главным, чем он гордился из своей ростовской жизни, стало посещение концерта Пугачёвой. Цены на билет были бешеные, но как иначе? Такая звезда в провинции. Пришлось раскошеливаться. То ли от завышенных ожиданий, то ли от отсутствия музыкального вкуса, выступление Аллы Борисовны было раскритиковано. «Ценник такой задрала, а на деле – обычная певичка!» – удивлённо повторял Володя спустя годы.

Совершенно другое впечатление оставил болгарский певец Эмил Димитров, пользовавшийся в СССР особой популярностью. Не уточнял, в Ростов ли приезжал артист, или дед ходил на него в рамках одной из своих многочисленных командировок. Ох, с какой же любовью он вспоминал тот день. Легко можно было менять настроение или даже шантажировать: от одного упоминания фамилии болгарина у дедушки слезились глаза. Чувствую, без романтической подоплёки там не обошлось. Музыка же точно была отличной, это факт. Когда дома появился нормальный Интернет, песня Димитрова под названием «Наш сигнал» (исполнялась на разных языках, в том числе на русском) была заказана на скачивание первой. Уже потом Кузьмин, Марк Бернес, «Ласковый май»… Ну и Пугачёва, как без неё.

Ещё меньше, чем о концерте Примадонны, дед любил вспоминать о своём первом браке. Да я больше скажу – если б не официальные документы, подтверждающие, что Владимир Викторович два раза ходил под венец, в это сложно бы было поверить. Посудите сами – интроверт, постоянно занятый на работе и очень редко выходящий из дома по вечерам и выходным. Невозможно себе представить ситуацию, что он просто кому-то проспорил и потому решил жениться, но со стороны это выглядит именно так. Продлилось «счастье» молодожёнов меньше года. По нашим временам смешная цифра, не говоря уже о советских. Ни имени, ни последующей судьбы той женщины я не знаю, он не поддерживал с ней отношения.