Грустная девочка

– Ты больше не хочешь видеть своего дядюшку? – страшно волнуясь, спросил он.

– Хочу, – все еще сжимая игрушку, сказала она.

– А почему тогда ты меня спрашиваешь, когда я уеду? Я тебе надоел?

Малышка вздохнула, а потом поставила фигурку на стол и подошла к нему.

– Мне нравится с тобой разговаривать. – Она едва заметно улыбалась.

Шерлок взял ее к себе на колени и обнял, чувствуя, что шаткое примирение с реальностью для нее на сей раз завершилось успешно. Что бы там ни случилось – все осталось позади. Очень хотелось узнать, что же все-таки с ней произошло, и чем они занимались сегодня днем, пока взрослых не было дома, но Шерлок предпочел помолчать, чтобы сохранить этот момент.

Филипп пришел ровно через час, и, забирая свою младшую сестру, пообещал, что вернется вечером.

– Приходи к заднему двору, я открою тебе оттуда, – предупредила Эмма.

Эта идея ему явно понравилась.

– А ты понятливая, – ухмыльнулся он.

– Что же тут сложного? Твоя тетя явно не хочет сегодня меня видеть, а значит, и вам тоже нужно быть осторожными. Надеюсь, это только на сегодня.

– Посмотрим, – неопределенно пожал плечами он.

Вернулся он только поздно вечером, и Эмма не понимала, зачем ему это понадобилось. Она впустила его на веранду, пользуясь тем, что уставшая Эмили легла спать сразу после ужина.

– Твои дядя и тетя уже спят? – спросила она, усаживаясь за стол рядом с ним.

– Нет, но они думают, что мы спим. Что касается Софии, это правда – она уснула минут десять назад.

– А если кто-то из них зайдет, чтобы проверить, все ли с вами в порядке?

Филипп прыснул, не скрывая своего презрительного веселья:

– Проверить? Поверь, они не так сильно любят нас. Точнее, им вообще все равно, что там с нами. Так что не бойся – никто к тебе не прибежит.

– Ну, хорошо.

Он не говорил ничего еще некоторое время, а потом вдруг судорожно вздохнул и поднял ноги на стул, подтягивая колени к груди.

– Ты выросла в нормальной семье? Тебя любили, нянчились с тобой?

– У меня хорошая семья, но никто со мной не нянчился.

– Оно и видно. Ты не такая избалованная как Ирена. Она совсем… жалкая, скажем так.

– Не называй свою тетю жалкой.

– Да ладно, ты ведь и сама так считаешь.

– Это уже мое дело.

– А вот и нет. Рядом с этим убожеством растет моя сестра, и самое обидное, что она любит этих поганцев. Любит так, как никто из них не заслуживает.

– Твой дядя зарабатывает деньги для того чтобы вы могли жить нормально, а не побираться. А если бы не твоя тетя, мы бы с тобой вообще не встретились.

Филипп подчеркнуто кивал все это время, а потом повернулся к ней:

– Выполнила свой долг? Совесть очистилась? А теперь давай по-честному, ладно?

– Я не лгу, я действительно так думаю.

– А я думаю, что ты врешь. И если ты будешь продолжать так же, то я опять запрещу Софии с тобой разговаривать.

Эмма даже присвистнула:

– Такая честность заслуживает уважения. Хотя, я и сама уже догадалась, что именно из-за тебя я так долго не могла увидеть Софию.

– А то, – даже с каким-то самодовольством признался он. – София слушается меня во всем.

– Чем же я перед тобой провинилась? Все дело только в том, что я познакомила ее со своей подругой или есть еще что-то?

– Ну, да, я неправильно все понял. Я и без тебя знаю, что чуть не убил ее, так что стыдить меня не надо, мне и самому плохо. Она же… почти ничего не ела и даже не реагировала на все эти поцелуи Ирены.

– Значит, мне не показалось, что она похудела…

Он еще раз повернулся к ней и открыто рассмеялся:

– Только вот не надо притворяться, как будто ты такая заботливая и добрая.

Да сколько же можно это терпеть? Пренебрежительный тон Филиппа и прежде доводил ее до полного бешенства, но теперь Эмма склонилась к нему, приблизив свои глаза к его глазам:

– Хочешь подраться? Драться я умею, не сомневайся. Нечего разговаривать со мной так, словно ты все обо мне знаешь, а не то я живо выбью из тебя эту дурь.

Несмотря на то, что он продолжал улыбаться, по его взгляду было ясно: он ей поверил.

– Ну и ладно, – беспечно и в то же время примирительно кивнул он. – Это хорошо, что ты драться тоже умеешь. Я почему-то так и думал. Руки у тебя совсем не такие, как у всех этих тупоумных дамочек, с которыми обнимается моя уважаемая тетушка Ирена. Но пришел я не для того чтобы мериться силами. Хотел объяснить кое-что, чтобы ты не думала, будто я полоумный какой-то.

– Я тебя слушаю, – уже успокоившись, сказала она.

– По порядку, наверное, начну. Короче говоря, моя уважаемая тетушка очень любит нашего дорогого дядюшку. Прямо жить без него не может. И она прячет от него красивых женщин, да и дружит только с уродками.

– Боже мой, где же ты таких слов набрался.

– Поздно жалеть об этом, мне эти слова уже успели понравиться. Я думаю, именно поэтому она решила, что тебе лучше не показываться сегодня у нас дома – ты выглядишь ничего, а наш дорогой дядя почему-то не уехал и уже почти неделю сидит дома как привязанный. Мне это, конечно, не очень-то нравится, но выгнать я его не могу. Скорее, он меня выгонит.

– Теперь ясно, почему от моих услуг отказались.

– Ну, да. Как это называется? Ревность, вроде?

– Да.