Грустная девочка

– Прости, мама. Я не думала, что это вызовет большие неудобства. Он не задержится здесь надолго, я отправлю его обратно сегодня вечером или завтра рано утром.

– Как я могу уйти, зная о том, что ты останешься наедине с ним? Разве так поступают? Мне придется позвонить Инесс, надо предупредить ее, что я сегодня не смогу прийти.

В глазах Эммы отразилось что-то подозрительно похожее на разочарование, и Эмили отпрянула от нее.

– Ты хочешь остаться с ним наедине?

– Мы не останемся одни, скоро я пойду за Софией.

Эмили все еще ничего не понимала.

– Но зачем тебе сегодня нужна София? Она же будет отвлекать тебя. И, кроме того, я считаю, что не стоит показывать ее Мартину – вряд ли ему понравится, что ты лезешь в чужую семью.

Взгляд Эммы стал жестким и холодным, но Эмили слишком поздно это заметила.

– Я все ему рассказала, так что уже поздно опасаться, – ровным голосом сообщила она. – Пусть познакомится с ней, все равно я не собираюсь отказываться от нее ради успешного замужества.

Ответить было нечего, но это было и не нужно – Мартин вышел из ванной. Вид у него был бодрый и аккуратный, так что Эмили даже улыбнулась, несмотря на то, что ее настроение порядком испортилось.

Завтрак прошел за тихими разговорами. Эмили осторожно задавала интересовавшие ее вопросы, а Мартин давал определенные и быстрые ответы. За время их ненапряженной беседы она успела понять, что в основном Эмма уже рассказала о нем все самое главное, и все ее слова соответствовали истине.

Она еще не решила, нужно ли ей идти к Инесс или нет, но после завтрака, помыв посуду и прибрав со стола, Эмма сразу дала понять, что не намерена менять планы.

– Я скоро уйду, но меня не будет минут пятнадцать, не больше. Подождешь?

– Да, конечно, – с готовностью кивнул Мартин.

В их мимолетном обмене словами явственно проглянула заблаговременно наведенная договоренность. Проследив за их оточенными движениями и короткими фразами, Эмили поняла – они уже все решили. Возможно, Мартин уже с самого начала знал о том, что его ждет встреча с маленькой девочкой.

– Что ж, пусть так. – Она не заметила, что мысли вырвались словами, произнесенными вслух. – Тогда я, пожалуй, тоже пойду.

Все-таки оставлять Мартина одного в незнакомом доме было слишком уж неприлично. Поэтому она дождалась, пока вернется Эмма, и лишь после этого засобиралась уходить. Она впервые увидела, что Эмма приводит девочку через заднюю дверь, что они держатся за руки почти все время, и что София смотрит на свою старшую подругу с выражением безграничного доверия. До сего момента Эмили покидала дом еще до того, как Эмма и София появлялись во дворе, а потому сейчас она даже испытывала любопытство. Дочь никогда не скрывала, что по выходным она проводит много времени с чужим ребенком, но Эмили еще не интересовалась тем, как именно проходят такие дни. В большинстве случаев она уходила к Инесс, где подолгу помогала ей заниматься хозяйством.

Без Эммы дом казался пустым и серым. Когда дочь уехала в большой город и устроилась на работу, в первые дни Эмили не находила себе места. Стены давили на нее, комнаты казались темными и страшными, а сама она бродила по коридорам словно тень. Потом она открыла для себя мир бесконечных разговоров с подругами. Наладились старые связи, появились новые знакомства, и она каждый день то принимала в своем доме гостей, то сама отправлялась к кому-нибудь на чай. Пустота не ушла, но стала уже не такой заметной. Лишь по ночам ее терзала тоска, и появлялся холодный страх. Эмма приезжала на выходные, они вместе смотрели телевизор, обменивались новостями или просто лежали в одной гостиной и читали книги – каждая свою.

Едва она привыкла к такой жизни, как Инесс сообщила о том, что ждет ребенка. Она и прежде нравилась Эмили – тихая, усердная и безропотная девушка не могла оставить ее равнодушной. Помощи по дому явно не хватало, и когда Эмили устраивала генеральную уборку всех комнат, Инесс вызывалась ей помочь. Еще до того, как забеременеть, она приходила и убирала двор, выбрасывала мусор и мыла окна на веранде. Все это время Эмма работала в городе, и Эмили казалось, что дочь забыла о ней.

Это была простая признательность – она хотела помочь Инесс справиться с первыми месяцами беременности. Ежедневная тошнота, депрессия и прочие неприятности преследовали девушку, и при этом бедняжка проходила через такие муки впервые, так что ей казалось, будто ее жизнь катится в пропасть. Эмили все ей объясняла, заботилась о ней и искренне сочувствовала молодой женщине, вынужденной зарабатывать деньги тяжелым трудом, несмотря на интересное положение. Дальше все закрутилось в бесконечном вихре забот, советов и благодарностей. Инесс нуждалась в ней, в то время как Эмма стала все больше и больше отдаляться – у нее появились свои подруги, с которыми ее объединяли общие знакомые, вечеринки и прочие радости жизни в большом городе.

Конечно, она никогда не хотела, чтобы такое произошло, но теперь, глядя на счастливые лица Эммы и Софии, Эмили вдруг остро ощутила боль, разраставшуюся в груди. Она явно пропустила нечто важное.