Грустная девочка

Все мысли исчезли, когда он увидел, что София сползла со своего стула и на нетвердых ногах направилась к своей подруге. Он думал, что нужно предупредить Эмму, поскольку не далее, чем десять минут назад, София осыпала ее настоящим градом шлепков и ударов, но в этот момент девочка обняла ее, смяв в кулачках свисавшие полы рубашки. В ответ Эмма склонилась и подняла малышку на руки, прижав к себе и почти усадив к себе на талию.

Через секунду они обе заплакали, и он впервые услышал, как София всхлипывает и жалуется. Разобрать слова было невозможно, но, видимо, это не имело большого значения – главное, что она дала волю своему горю. Она разделила свою боль с Эммой, не пожелав поделиться с ним или с его женой. Наблюдая за ней, он понял, что его облегчение объяснялось так же просто – Эмма была способна понять их несчастье. Она приняла их утрату близко к сердцу. Ей было не все равно, и от этого становилось проще.

Глава 22

Ехать зимой на море – это было решение, которое поставило в тупик почти всех, кому они об этом сказали. Когда Шерлок завел речь о поездке, Эмма почти ничего не понимала и лишь кивала, сраженная и сбитая с толку всеми страшными новостями, которые он ей выложил, не дав времени подготовиться и прийти в себя.

Теперь они с Софией лежали на большой кровати номера на двоих, и ей казалось, что они обе оглохли от этой всепоглощающей тишины. Они приехали в почти пустую гостиницу, и получили ключи от обещанного Шерлоку номера, после чего обосновались в этой огромной комнате, оккупировав кровать и разбросав по полу вещи.

Из окна открывался прекрасный вид на море, и Эмма подумала, что в летний сезон, когда эти номера подорожают, вряд ли начальство Шерлока вздумает дарить своим сотрудникам путевки в тропический рай. Теперь, когда наплыв отдыхающих давно остался позади, глухое умиротворение их временного мирка нарушали лишь горничные, которые лениво передвигались между номерами, сметая пыль с казенной мебели и протирая полы, по которым никто не успевал пройтись.

Утром она открыла окно, впустила свежий воздух, и София почти сразу же проснулась. Она по-прежнему не говорила, но Эмма и без слов понимала, что нужно делать. Кормить ее было слишком сложно, и пока что они обходились только горячим молоком. Обессиленная долгой тоской и депрессией, София с трудом могла осилить полчашки, а потом ложилась на кровать и часами оставалась без движения. Она потеряла интерес ко всему, что прежде вызывало у нее восторг, и Эмма не заставляла ее гулять, ходить и даже не читала ей вслух. Они обе нуждались в свободном времени, и, к счастью, впереди у них была целая неделя.

Сейчас они лежали рядом, и Эмма находила утешение в том, что София хотя бы начала плакать, отпуская на волю свою боль. Им было некуда спешить, и Эмма прокручивала в воспоминаниях тот самый разговор, который привел их сюда.

Они сидели за столом, и София дремала у нее на коленях – приступы гнева и слез измучили ее, и после них она нуждалась в отдыхе. Присцилла гремела посудой в дальнем углу, а Шерлок говорил и говорил, не обращая на нее внимания.

– Есть много случаев, которые я вспоминаю раз за разом, понимая, что вел себя как последнее животное. У меня была масса возможностей все исправить, сделать что-то для него, помириться с ним, сблизиться и понять, но я не видел этого. Я был вечно занят, торопился, меня одолевали другие проблемы. Казалось, что я еще успею поговорить с ним, и я думал, что гораздо важнее воспитывать, а не баловать детей. А теперь все пошло прахом – я уже ничего никогда не смогу ему сделать. – Он прерывисто вздохнул и на мгновение закрыл глаза, погрузившись в непродолжительное молчание. – Вам что-нибудь известно об их родителях? – Эмма покачала головой, и он продолжил: – Марк – мой брат – и его жена Луиза умерли, когда Софии было два года. Ему было девять лет, и он отлично все помнил, а вот ей повезло чуть больше. Мои родители хотели взять детей к себе, но я знал, что для них это будет слишком тяжело. София была еще совсем крошкой, а Филипп всегда отличался сложным характером. Я настоял на том, чтобы они жили со мной. Наверное, мне стоило согласиться с родителями. Все равно, в итоге я не справился.

София похожа на Луизу. Очень красивая, тихая и внимательная. За то время, что она прожила в нашей семье, у нее почти не возникало конфликтов с моей матерью, хотя с Иреной такое случается часто. Он больше походил… на меня, как это ни странно. С Марком у него было отдаленное сходство, и с самого рождения он был почти копией меня в детстве. У нас есть фотографии, вы можете проверить. Хотя, сейчас это уже ни к чему. Может, позже, когда… когда-нибудь.

Я был уверен, что у меня все получится. Он обещал мне помочь, и в первое время все было неплохо. А потом София упала в колючий кустарник, и все сорвалось. Я не помню, что я ему сделал – наверное, ударил. Его все били, господи, подумать только. Не так давно София обмолвилась о том, что Ирена тоже как-то его наказывала. Она тогда еще разговаривала. Это, вообще-то был последний раз, когда она хоть что-то сказала.