Грустные клоуны

Она поцеловала его, точнее, мимолетно прикоснулась губами к его щеке, а когда он открыл глаза, ее уже не было рядом. Вилли увидел, как она выходит из кафе под руку с незнакомцем, чье лицо он постарался запомнить как можно лучше. Он насмешливо помахал ей вслед рукой, но Энн этого не увидела: он для нее уже не существовал. Вилли испытывал такое чувство, будто его с корнями вырвали из земли и отшвырнули в сторону, но жить можно было и так, ведь жизнеспособность человека практически безгранична. Он боролся с астмой, которая клещами взяла его за горло, и чувствовал, как ягодицы начинают зудеть от экземы, — болячкам было совершенно наплевать на его переживания, — так его тело насмешливо напоминало о своем бренном существовании. В лицо ему бросали пригоршни конфетти, у него просили автографы, напевая музыкальную тему из его последнего фильма, который самому Вилли ужасно не нравился. Он с трудом пробрался к Гарантье и сел рядом с ним, пытаясь не задохнуться и сохранить на лице улыбку. Под прикрытием пальто он яростно расчесывал зудящий зад.

— Скажите-ка, старина, у вас случайно не найдется трубы? Помните про Иерихон?.. Трубя в нее, вы могли бы семь раз обойти вокруг Вилли. Может, тогда и рухнули бы стены. Раз — и нет больше тела, нет астмы, нет крапивницы, а вдобавок и небожителей. Улавливаете?

— Все французские календари похожи один на другой, — сказал Гарантье. — На этом изображена картина Милле «Анжелюс».

— Он опоздает на пароход в Корею, — заметил Педро. — Теперь это как пить дать.

— А я счастлив, — сказал Ла Марн. — Не очень-то приятно жить за чужой счет, в конце концов это просто надоедает. Я счастлив не за него, а за себя. Счастье по доверенности. Думаю, что именно в этом кроется смысл братства.

XI

Они уже полчаса стояли на автовокзале, и кондуктор никак не мог дать сигнал к отправлению — проблему, похоже, создавала очаровательная дама.

— Мы пропустим и этот автобус, — сказал Рэнье. — Это будет уже третий.

— Ну что ж, пропустим. Сядем на следующий, вот и все.

Пытаясь понять, кто же он на самом деле, она с мольбой смотрела на него, уже уверенная в своей ошибке, но изо всех сил прижимаясь к нему, чтобы набраться смелости или по меньшей мере обрести иллюзию того, что знает его, разрываясь между желанием убежать и готовностью пойти до конца, что было единственно возможным способом оправдать свое присутствие здесь, в объятиях незнакомого человека.

— Мне не следовало бы здесь находиться.

— Вы правы. Я до сих пор не могу в это поверить. Должно быть, что-то разладилось в Солнечной системе. Заходите в автобус.

Их окружали участники карнавала, все еще наряженные в маскарадные костюмы, предоставленные организаторами празднества: ярко размалеванные клоуны, римские императоры и арлекины, одни держали маски в руках, другие сдвинули их на лоб. Кондуктор дружелюбно улыбался, чувствовалось, что он не прочь дать Рэнье кое-какие советы, ибо тот вовсе не походил на человека, который знает, что делать в подобной ситуации. И вдруг прелестная дама вошла в автобус — кондуктор удовлетворенно улыбнулся и подмигнул Рэнье.

Следом за ними вошли двое мужчин, один из которых, хотя и выглядел мертвецки пьяным, все же сохранял остатки благородства и даже величия. В глубине салона было свободное место, и Сопрано усадил на него свого компаньона, предварительно смахнув с сиденья пыль и следы побелки своим носовым платком. Окружающие предметы никогда не были достаточно чистыми для барона, во всяком случае не настолько, насколько ему бы того хотелось. Краем глаза Сопрано наблюдал за интересующей его парой. Они стояли у кабины водителя и целовались. Остановки следовали одна за другой — Вилльфранш, Больё, Ла Тюрби, Эз, а они все целовались и целовались, и Сопрано начал даже подумывать, не продешевил ли он, соглашаясь на эту работу. Чем больше он наблюдал за ними, тем больше убеждался, что тут дело серьезное, именно то, чего так опасался его работодатель, обращаясь за помощью к Белчу. Сопрано достал из кармана зубочистку и задумчиво сунул ее в рот. Хорошенькое дельце: кинозвезда бросает мужа и сбегает с первым попавшимся мужчиной. Конечно, она надела темные очки и повязала платок, но если кто-либо ее узнает, разразится нешуточный скандал. Решение проблемы обойдется клиенту еще в три тысячи долларов премиальных. Сопрано даже почувствовал раздражение при мысли, что мистер Боше, вероятно, принял его за дурака, что отнюдь не соответствовало действительности. Он не шевельнет и пальцем, пока не получит всех необходимых гарантий. Это будет стоить три тысячи долларов. Барону, конечно же, не понравится эта работа. Можно не сомневаться, что ему будет очень неприятно, если дело зайдет чересчур далеко и влюбленных придется разлучить. Барон был приличным человеком, со своими устоявшимися взглядами и манерами. Сопрано был даже уверен, что барон запросил бы меньшую сумму за устранение обоих влюбленных, лишь бы не разлучать их.