Губерман Игорь

С возрастом яснеет божий мир,делается больно и обидно.ибо жизнь изношена до дыри сквозь них былое наше видно.

Я плавал в море, знаю сушу,я видел свет и трогал тьму;не грех уродует нам душу,а вожделение к нему.

Размазни, разгильдяи, тетери —безусловно любезны Творцу:их уроны, утраты, потериим на пользу идут и к лицу.

Нрав у Творца, конечно, крут,но полон блага дух Господний,и нас не он обрек на труд,а педагог из преисподней.

Три фрукта варятся в компоте,где плещет жизни кутерьма:судьба души, фортуна плоти

и приключения ума.

Недюжинного юмора запасиспользовав на замыслы лихие,Бог вылепил Вселенную и насиз хаоса, абсурда и стихии.

Я жил во тьме и мгле,потом я к свету вышел;нет рая на земле,но рая нет и выше.

Живешь, покоем дорожа,путь безупречен, прям и прост…Под хвост попавшая вожжапускает все коту под хвост.

Мой разум точат будничныехлопоты,долги над головой густеют грозно,а в душу тихо ангел шепчет: жопа ты,что к этому относишься серьезно.

Я врос и вжился в роль балды,а те, кто был меня умней,едят червивые плодызмеиной мудрости своей.

Чуя близость печальныхпревратностей,дух живой выцветает и вянет;если ждать от судьбы неприятностей,то судьба никогда не обманет.

Забавен наш пожизненный удел —расписывать свой день и даже час,как если бы теченье наших делдействительно зависело от нас.

Хотя еще Творца не знаю лично,но верю я, что есть и был такой:все сделать так смешно и так трагичновозможно лишь божественной рукой.

Молитва и брань одновременнов живое сплетаются слово,

высокое с низким беременновсе время одно от другого.

Под осень чуть не с каждого сука,окрестности брезгливо озирая,глядят на нас вороны свысока,за труд и суету нас презирая.

Товарищ, верь: взойдет она,и будет свет в небесной выси;какое счастье, что лунаот человеков не зависит!

С азартом жить на свете так опасно,любые так рискованны пути,что понял я однажды очень ясно:живым из этой жизни — не уйти.

Решит, конечно, высшаяинстанция —куда я после смерти попаду,но книги — безусловная квитанцияна личную в аду сковороду.

А жаль, что на моей печальнойтризне,припомнив легкомыслие мое,все станут говорить об оптимизме,и молча буду слушать я вранье.

Струны натянувши на гитары,чувствуя горенье и напор,обо мне напишут мемуарыте, кого не видел я в упор.

Нам после смерти было б веселопоговорить о днях текущих,но будем только мхом и плесеньювсего скорей мы в райских кущах.

УЛУЧШИТЬ ЧЕЛОВЕКА

НЕВОЗМОЖНО

И МЫ ВЕЛИКОЛЕПНЫ БЕЗНАДЕЖНО