Гуляевы

Павел выскочил на балкон покурить. Моросил дождь – мелкий, рассыпчатый, нескончаемый. Но идеальный для спокойного сна мирных тружеников, которые за каким-то хреном попали вдруг в «эпоху перемен». Это после двадцати лет развитого социализма.

Мандраж, охвативший Павла, никак не унимался. Голова шла кругом. Может, в самом деле, права баба? Куда ехать? Никто их не ждет. Ладно бы, детей не было. Собрались с женой – да рванули в Россию, если тут невмоготу. Но ведь дети…Где жить семейству? В общаге? Тут у них вон какие хоромы – благо, советская власть порадела о молодой многодетной семье. Короче, надо обдумать ситуацию – спокойно, неспеша.

Павел глубоко затянулся, всматриваясь в темень, вдыхая влажный октябрьский воздух. Казалось, это просто очередная осень – и ничего более. Гуляев вышел на лестничную площадку, где его ждал Владимир.

Зашептались по-новой.

– Тут меня жена убеждает – никуда не дергаться. Куда нам бежать? В леса, болота? А здесь своя квартира, налаженный быт.

– Паша, мы десять лет знаем друг друга… Скажи, я похож на идиота? У меня нет своей семьи. Бабы были разные, а семью, дурак, так и не создал. Сейчас пятый десяток разменял, болтаюсь один по свету, никому не нужный. Мне терять нечего. А у тебя – три сына, три! Бросай всё, спасай детей! Добро наживешь еще. Ты – молодой, сильный. Руки есть, башка на месте. Жену не слушай! Баба-дура! Бегите!

– Ты мою мегеру убеди! – воскликнул в сердцах Павел. – Уперлась рогом. Силком что ли её тащить?

– Эхе-хе…– Владимир почесал за ухом. – Ну, пошли к твоей мадам.

Катька возилась у раковины, в кухне. Злобно зыркнула на соседа:

– Чего людям голову морочишь? Совесть у тебя есть, паразит?

– Рот закрой! – прикрикнул Павел. – Владимир, прости – это у неё от нервов. Я сам весь испсиховался. Давай, разъясни нам обстановку. Неужто прям щас надо срываться? Вообще, мы согласны на переезд. Но хотим это сделать спокойно, по-людски, в течение месяца-двух…

Владимир присел на табурет.

– Не хотел пугать вас, ребята. Но раз уж по-другому никак. Поймите – вы в «черном списке».

– В каком списке? – переспросила Катька.

– На ликвидацию. И я даже знаю, почему. Во-первых, вы – русские. Во-вторых, у вас большая комфортабельная квартира. Лакомый кусок для многих.

– Мы здесь прописаны по закону – вставила Катька.

– Вот именно! – подхватил Владимир. – Формально закон на вашей стороне. И пока вы готовы отстаивать имущественные права – представляете опасность для новых квартирантов. Поймите, вас по любому отсюда выживут. Здесь два варианта. Либо сами уходите, своими ногами. Либо вас выносят ногами вперед. Прости за дурацкий каламбур. Грубо, но доходчиво. Если захотите скрыться, переждать…они вас не оставят в покое, не надейтесь. Найдут и ликвидируют. Тут без вариантов. И никакая милиция не поможет.

– Да что ж это творится, а? Людям житья никакого нет…– запричитала Катька, готовая вот-вот разрыдаться и закатить истерику.

Павел спешно отвел её в ванную, и вскоре вернулся на кухню, где сосед скорбно сидел за пустым столом, ожидая хозяев:

– Владимир, давай сверим часы. Сейчас сколько на твоих?

– Уже полночь. Без пяти.

– Мне нужно часа полтора-два на сборы.

– Короче, в два ноль-ноль выглянешь в окно. Если всё спокойно во дворе – я тебе несколько раз поморгаю фарами. И сразу выходите. Старайтесь не шуметь. Мальчишкам скажи, чтобы не кричали. Пробирайтесь как мышки. Тихо, тихо…

Гуляевы принялись лихорадочно собирать чемоданы. Детей не будили – еще успеют наволноваться. Мальчишки забылись крепким сном, беззаботно развалившись на кроватях. Родители плотно закрыли дверь в спальню, чтобы ужас происходящего не вторгся в этот тихий уютный мирок. Пусть хотя бы еще полчасика насладятся домашним теплом. Впереди – дальняя дорога, холод, страх и неизвестность….

– Берем только самое необходимое! Что сможем унести в четырех руках –командовал Павел, стараясь не терять самообладания, будто речь шла о давно задуманном переезде. – Никаких вазочек, тарелочек. Приедем на новое место – будем обживаться заново. Ты зимнюю одежду главное положи.

– Куда же мы поедем-то? – вопрошала жена, трясущимися руками укладывая в чемодан мальчишеские рубашки. – Мои все в Прибалтике, там тоже сейчас волнения начались. А твои…

– Мои…на дне морском – сказал Павел, родители которого погибли в 1986 году в Цемесской бухте, при столкновении пассажирского парохода «Адмирал Нахимов» и балкера «Пётр Васёв». – Ладно, чего вспоминать. В общем, решение такое. Едем к моей двоюродной сестре, в Волговятск. Других вариантов нет.

Стрелка часов подбиралась к половине второго – скоро выдвигаться.

– Буди пацанов, пора! – приказал жене Павел, докуривая последнюю сигарету. – Владимир, наверное, уже вышел прогревать мотор. Постели не прибирай – ни к чему, время только потеряем.

– Мы сегодня едем в Москву! – сочиняла Катька, чтобы не испугать мальчишек ранней побудкой и своим заплаканным лицом. – Папе медаль будут вручать во Дворце Съездов! Ночью пришла телеграмма. Надо торопиться, иначе не успеем.

– Ура в Москву! – обрадовались пацаны. – А мы пойдём на Красную площадь?