Ханьский Китай пережил крайне тяжелые времена постоянных гуннских вторжений в самую глубь «Небесной империи». Времена столь же свободных передвижений «конной нелюди» между китайскими мегаполисами, как если бы хунну, обращавшие на проклятия, посылаемые им вдогонку китайцами со стен и башен своих городов и крепостей, не больше внимания, чем на стрекотание кузнечиков или цикад, и захватившие «великое множество народа, скота и имущества» (Гумилев), кочевали где-нибудь в родной степи. Но вот у ханьского императора появился наконец мудрый советник, сумевший отвратить беду, насланную на Поднебесную сосланным из нее на край света евнухом Юе, в пылу гнева на «неблагодарное отечество», свойственного столь многим ренегатам. Звали этого мудрого советника Чао Цо. В китайских анналах он именовался «высоким предстоятелем семейства наследного принца». Если верить «Историческим запискам» («Ши Цзи») Сыма Цяня, благодаря своим способностям вести полемику, он стал любимцем наследника императорского престола. В семье наследника его прозвали «мешком знаний». Однако сей «высоколобый» интеллектуал вовсе не был «яйцеголовым», оторванным от практической жизни теоретиком.
Напротив, Чао Цо, совершенно не склонный витать в облаках, поставил себе целью исцелить все открытые язвы империи Хань. Он указывал на то, что гуннские войска превосходят китайские, прежде всего, качеством конского состава. Император У-ди сформировал многочисленное конное войско, но, как подчеркивал, в частности, Л.Н. Гумилев, китайская лошадь, малорослая, слабосильная, быстро устающая, тихоходная и маловыносливая, непривычная к горной езде, не способная обходиться скудным подножным кормом, «не могла равняться с крепкой неприхотливой гуннской лошадью».
Ханьские воины были, как правило, отбросами и подонками общества, которых сами китайцы называли «молодыми негодяями». Все мало-мальски «приличные» и «умные» старались, как и римляне поздней имперской эпохи, под любыми предлогами «откосить» от службы «в доблестных рядах». По мнению, изложенному «мешком знаний», в своей памятной записке, «молодые негодяи» не могли равняться с гуннами в способности переносить голод, жажду, холод и жару, песчаные бури или снежные бураны. Несмотря на добротное защитное вооружение (ватные стеганые латы), длинные пики (гуннские копья были короче), дальнобойные луки и многозарядные самострелы-«чо-ко-ну», китайцам удавалось добиваться военных успехов только в полевых сражениях на открытой и равнинной местности. Да и то, обладая не менее чем десятикратным превосходством над хуннской «нелюдью». И при наличии, наряду с конницей, также боевых колесниц и пехоты, вооруженной пиками и мечами. И вдобавок обученной драться в сомкнутых боевых порядках, наподобие греческой и македонской фаланги (к которой, в эпоху Поздней империи, возвратились и римляне).
И потому сам собой напрашивался вывод: гораздо эффективнее побивать варваров руками самих же варваров. К аналогичному выводу со временем пришли, хотя и слишком поздно – на другом краю Евразийского материка – и римляне. В заключение своей памятной записки, поданной им на Высочайшее имя, «мешок знаний», указывал на необходимость незамедлительно призвать на военную службу тысячи варваров, бежавших из родных степей от гуннов-хунну в «Срединное государство». Благодаря своему воспитанию, они с детства обладали теми же выдающими воинскими качествами, что и гунны. Необходимо было лишь снабдить их превосходным китайским оружием и ватными стегаными куртками для защиты от стрел. Вооружить их дальнобойными луками, облачить в доспехи. Назначить им в начальники самых даровитых и усердных китайских офицеров, родом из пограничных областей. Дать этим офицерам в помощь адьютантов из числа варваров, знакомых с их обычаями и воинскими навыками.
Кроме того, Чао Цо, рекомендовал поселить вдоль ханьско-гуннской границы военных колонистов, которых римляне назвали бы «социями» или «федератами» (союзниками), польско-литовские монархи и русские цари – «козаками» («казаками»), австрийские императоры – «гренцерами» или «граничарами» – и тогда военное превосходство над варварами будет обеспечено…