Гусь

Неожиданная правда раздирала сознание на части. Мозг, годами решающий стандартные задачи, отказывался давать ответы на возникающие вопросы.

– Для птиц нет никаких систем. А для людей есть.

– Ты не знаешь человека! – Гус сделал еще один шаг к Линде.

– А ты? Птица! – презрительно фыркнула она. – Откуда ты можешь знать человека?

Что случилось с женщиной, которую он любил? Какая разница: Птица он или Человек? Так ли уж это важно, если любишь. Но ведь в глубине души он на каждом шагу замечал своё отличие от людей. Пытался спрятаться, не замечать, принять всё, как есть. Но сейчас непонимание и боль бурным потоком поднимали в нём удивление от пребывания в мире людей и осознания собственной чужеродности.

– Кто-то должен вам всем – людям – сказать об этом! – Гус менялся каждую секунду. – Сказать о том, что вы перестали видеть и слышать, сохранив глаза и уши. Сказать о том, что вы растворились в вещах, событиях, начали исчезать в собственной возне. Вы, как заведённые, бежите от своей природы, превращаетесь в механические существа. Ваш снобизм, ваше заносчивое превосходство над всем живым – это ваше великое заблуждение!

Линда зачарованно смотрела на Гуса. Казалось, в одно мгновение он стал выше, крепче, сильнее. Собственные слова превратили его в совсем другого человека, не того, каким его знала Линда прежде. На её глазах он рождался, менялся, рвался вперёд, расправляя крылья не птицы, но и не человека в её понимании. Ничего аскерийского. Она слушала его и не понимала ни слова. Кто он? О чём говорит? Зачем лезет в привычный строй аскерийской жизни? Нет ничего идеальнее Аскерии.

– Очнитесь! – Гус продолжил. – Очнитесь от этой игры в превосходство себя над всеми. Прекратите гонку за гаверами. Остановите колесо Достижений. Иначе вы исчезнете, умрёте при жизни, начнёте разлагаться на глазах. Ваша возня приведёт к агонии, переходящей в смердящую вонь. Смрад, заполнит всю Аскерию. Накапливая, собирая богатства, давя друг друга в погоне за ними, вы протухнете. Дух не вынесет гнили. Человек исчезнет. Аскерия потеряет людей. Опустошённые биологические роботы будут продолжать борьбу. Вот что вас ждёт.

– Ты говоришь ерунду! Да это смешно! – Линда поедала Гуса возмущённым взглядом.

– Кто-то должен оживить человека, вытащить из запрограммированной гибели.

– Почему гибели?

– Потому что человек гибнет, переставая думать. Каждый человек в отдельности имеет право думать сам, своими мыслями, прислушиваться к внутреннему голосу и истинным потребностям. Взять ответственность за свою жизнь, осознать себя и выбрать свой путь, подсказанный сердцем, а не толпой, серой массой нестись в указанном кем-то направлении Достижений.

– Ты заблуждаешься! – Линда иронично рассмеялась. – Они не могут выбирать, брать ответственность и сами творить свою жизнь.

– Они обречены на это, если хотят выжить. Ваша система Достижений до капли выжала из людей жизнь, выхолостила всё живое. Превратила человека в управляемый гаверофонами набор кожи и костей, бездушную часть массы.

– Ты – ненормальный! Может, ты – странный? – Линда сверкала глазами. – Гус, замолчи! Ты не говорил этого! Ты не мог говорить весь этот неизвестно откуда пришедший к тебе бред. Ты останешься здесь и дождёшься меня. Слышишь? – Линда взяла Гуса за руку и приблизила к себе.

– Я – странный? – Гус отшатнулся. – Я понял, вы считаете всех не похожих на себя странными. Может, и наша любовь – это странность? Может странно испытывать любое чувство, кроме желания достигать и обгонять друг друга?

– Пойми, Аскерия – лучшее, что придумано для человека, это идеальное устройство жизни людей. Мне нужно срочно уйти. Я вернусь и всё расскажу тебе, – Линда заметалась по комнате в поисках гаверофона и сумочки. – Ты не должен никуда уходить. Ты останешься здесь!

– Нет, – запротестовал Гус. – Мне нужно на работу.

– Тогда я запру тебя! – Линда решительным шагом вышла за дверь и поставила новый код на электронный замок. Через минуту её клаер взмыл в небо в неизвестном направлении.

Гус стукнул кулаком по столу. Последняя опрокинутая чашка упала на пол и разлетелась на острые осколки.

Он должен отсюда выбраться. Он не может подвести Крума. Обследовав все комнаты, он добрался до спальни. Сердце сжалось новой болью. Память безжалостно подбрасывала ему картинки сладостных минут, проведённых здесь с Линдой. К чистому чувству любви уже тянули свои щупальца обида, раздражение и гнев. По рукам пробежал холодок. Ванная. Окно. Она забыла закрыть окно. Свобода, снова свобода!

46

В пекарне Крума кипела работа. Семь белых колпаков, четырнадцать рук и неисчерпаемый кладезь энергии. Запах корицы привычно ласкал ноздри, тянущееся повидло радовало глаз, печи низвергали огненный жар.

– Так, ребятушки! – командовал Крум, стоя посередине пекарни. – Загружай булочки, вынимай багеты. – Ар, давай скорее, а то корочка слишком подрумянится. Да и вы, ребята, поторапливайтесь, печи просят новой порции.