Гувернантка

Лидия разрыдалась. Она плакала беззвучно, слезы крупными каплями катились по ее щекам. Почему он не хочет ее выслушать, почему он так жесток, зачем заставляет ее признаться в любви?

— Герман, я люблю тебя! — выкрикнула она сквозь слезы.

И тут же, как в плохом анекдоте, заскрипела дверь и из шкафа выбрался грузный бородатый оператор с видеокамерой в руках.

— Извини, Герман, — пробубнил он, — но мне не нравится то, что ты затеял. Ты говорил, будет розыгрыш. Но это больше похоже на издевательство. Извините, — кивнул он Лидии, положил видеокамеру на тумбочку и вышел из номера, переваливаясь с ноги на ногу, как медведь.

— Мне и самому не нравится, — отозвался Герман.

Он отошел от окна, сел на кровать, свесил руки между колен, опустил голову. Лидия растерянно и безмолвно стояла на прежнем месте. Сумерки сгущались, очертания предметов в комнате становились неясными, расплывчатыми. Или в этом были виноваты слезы?

— Уезжай, — тихо сказал Герман, не поднимая головы. — Уезжай скорее, пока я не передумал. И дай нам бог больше никогда не встречаться!

Глава 5

ЕГО ГОЛОС

Темное купе. Синяя лампочка под потолком. Перестук колес. Кто много ездит в поездах, тот знает, что уже через несколько минут после отправления он перестает раздражать, становится неслышным. Под него хорошо думается, вспоминается.

В голосе Германа тоже есть металлические нотки, даже когда он говорит о чувствах, о чем-то интимном, вдруг пришло в голову Лидии.

«Я всегда предпочитал правду. Любую — горькую, страшную, но правду...»

«Вот вы, вот я — мужчина и женщина, которые нужны друг другу, которых влечет друг к другу с первой встречи. Что нам мешает быть вместе? Что?!»

«Скажи, что не любишь меня! Скажи, что я тебе противен! Ты молчишь! Значит, все остальное неважно...»

«Ты же пришла объясняться? Вот и начни с главного. Скажи, как ты ко мне относишься. Я всегда был с тобой откровенен. Попробуй и ты хотя бы раз ответить тем же...»

Лидия представила тысячи динамиков, откуда лился его голос, звучали слова любви, обращенные к ней. К ней, Лидии, а не к мифической Стелле, теперь она это точно знала. И тысячи людей, слушающих их — кто с сочувствием, кто с завистью, кто со злобным хихиканьем. Лидия никогда не понимала кинозвезд или других известных людей, которые пускались перед микрофоном или кинокамерой в откровенные рассказы о своей частной жизни. Ей всегда было неудобно слушать это. Возникало ощущение, будто она подсматривает в замочную скважину. Теперь подсматривали за ней, и это оказалось в сто раз хуже. Сегодня на вокзале даже ей казалось, что на нее смотрят все вокруг, что дети показывают пальцами, что в каждом разговоре обсуждают подробности ее взаимоотношений с Зерновым. А что должен был чувствовать Герман, слушая эту передачу!

После смерти жены он ушел в себя, храня память о настоящей Стелле, об их любви. Только самые близкие друзья знали, что под маской удачливого супермена скрывается человек бесконечно ранимый, способный тонко и глубоко чувствовать. Они любили и оберегали его как могли. Увидев ее на дне «второго рождения» Зернова, они приняли ее в свой круг, сочли достойной занять место Стеллы. И чем же она ответила!

Девушку снова захлестнула жгучая волна стыда. Она лежала навзничь в темном купе с закрытыми глазами и не вытирала слезы, собравшиеся под веками в два соленых озерца. Она начала со лжи, проявив малодушие, и не нашла в себе сил вовремя остановиться, позволила втянуть себя (не только себя!) в пучину интриги. Неудивительно, что в глазах Германа и его друзей она низкая и жалкая предательница. Вот почему в съемочной группе ее так встретили в день приезда.

Теперь все в прошлом. И ничего не вернуть. Что бы ни произошло, как бы ни сложилась теперь ее жизнь, между ними всегда будет стоять чужая подлость. Герман, который никогда ничего не делает наполовину, теперь ненавидит ее с той же силой, с той же страстью, с которой раньше любил. Собственными руками она уничтожила свое счастье. Можно сколько угодно обвинять в том, что произошло, Елену и Анциферова, но исправить ничего нельзя. Все кончено. Соленые озерца наконец переполнились влагой, и горячие ручейки потекли по щекам девушки на подушку. Она не обратила на это внимания.

Новая ужасная мысль пронзила мозг Лидии. Нет, ее мучения еще не закончились. Ведь гонщику не удалось забрать пленку в редакции, а ведущий передачи, по словам Кристины, обещал продолжение. Этого допустить нельзя. Пусть невозможно вернуть Германа, но и жить дальше с клеймом предательницы тоже невозможно.