Гвардейцы стояли насмерть

По мнению специалистов, как будто чаши весов, на одной из которых лежали силы фашистской Германии и пол-Европы ее сателлитов, а на другой наши силы, в Сталинграде пришли в равновесие.

Видимо, это так и было. Во всяком случае, мы чувствовали, что в конце октября в поединок вступила не только сила огня и металла, но и сила воли, стойкость нервов, жизнеспособность убеждений, взглядов или то, что мы называем идеологией.

За таким жестоким кровавым поединком следили все свободолюбивые народы земли.

А далеко на востоке, на берегах Тихого океана, стояли готовые к выступлению японские войска; на юге, в предгорьях Южного Кавказа, у наших границ, сосредоточились турецкие дивизии.

В тяжелом тревожном раздумье сравнивали и взвешивали и наши, и германские сводки правительства подвластных Гитлеру стран - Италии, Румынии, Венгрии, Болгарии и Финляндии. Взвешивали и про себя размышляли, деть ли новое пополнение армии третьего рейха или заблаговременно отозвать с полей России уцелевшие остатки своих войск, пока они не вернулись сами.

Не менее трудные размышления вызывала Сталинградская битва и в правительствах наших союзников. "Открывать второй фронт или подождать?" все еще стоял перед ними вопрос. "Не рано ли? Не подождать ли, пока Советский Союз истощит свои силы, тем более, что Сталинград оттянул на себя такую массу немецких войск и техники, что значительно облегчил положение союзных сил на других фронтах второй мировой войны?"

Но была и оборотная сторона медали. В лесах, горах и долинах Франции, Югославии, Греции, Италии, с возгласами: "Да здравствует Сталинград!" развертывали наступление на оккупантов патриоты-партизаны, борцы антифашистского движения Сопротивления.

На улицах городов Латинской Америки выставлялись огромные стенды со сводками Совинформбюро. Молодежь Мексики повсеместно скандировала "Песни любви к Сталинграду" поэта Пабло Неруда. Прогрессивная печать всего мира все чаще и чаще призывала к солидарности с героической Красной Армией, со всем советским народом.

Ни в одной из битв прошлого так не решалась судьба всего человечества, как в Сталинграде. От того, выстоит ли советский воин на волжском берегу, в значительной степени зависело, по каким путям будет развиваться послевоенный мир.

* * *

Незаметно в боях прошел октябрь. Наступили ненастные дни, в которые даже в теплом доме бывает неуютно. А вскоре и потянуло зимними холодами, появился первый снежок. Но гвардейцы, сидевшие в мокрых траншеях, укрывшиеся в развалинах, не унывали. В штабе дивизии были проведены первые предварительные итоги полуторамесячных боев у стен Сталинграда. За период с середины сентября и до конца октября гвардейцы истребили свыше шести тысяч вражеских солдат и офицеров, подбили и сожгли 77 танков, 7 бронемашин, уничтожили более 30 минометов и 24 орудия.

Враг, понеся большие потери в живой силе и боевой технике, в бессильной злобе топтался перед нашим фронтом.

Приближалась, знаменательная дата - 25-я годовщина Великого Октября. Дивизия готовилась к ее встрече.

Давно стало канцелярским штампом выражение "в обстановке боевого и политического подъема", но иначе трудно было сказать об энтузиазме, охватившем всех бойцов и командиров перед революционным праздником. И хотя вся подготовка к нему была традиционной, привычной, но в обстановке сражения за Сталинград она принимала глубокий, подлинно боевой и подлинно политический смысл.

Увеличился приток заявлений в партию. Беспартийные боец и командир хотели быть такими же, как и их товарищи по оружию - коммунисты. "Хочу бить врага, находясь в партии большевиков", "Если погибну, - считайте коммунистом", - так писали воины в канун 25-й годовщины Октября в записках, письмах, заявлениях перед боем.

А бои вспыхивали один за другим.

В канун праздника Гитлер назначил Паулюсу еще один из "последних", "самых окончательных", сроков взятия города. В Берлине уже готовили для газетных полос крупные клише заголовков о падении Сталинграда. На переднем крае противник усилил разведки боем с целью нащупать слабое место в нашей обороне для ее прорыва.

За два дня до праздника в одном из батальонов панихинского полка в просторном, уцелевшем подвале собралось партийное бюро, чтобы рассмотреть заявления воинов о приеме в партию. Только парторг батальона открыл заседание, как гитлеровцы пошли в атаку.

- По своим местам! - распорядился парторг.

...Успешно отбив атаку, члены партбюро снова собрались на заседание. Но враг опять пошел в атаку...

И снова заседает бюро...

В день праздника на передовой все были в белоснежных подворотничках, выбритые, в почищенном обмундировании, хотя специально никто не приказывал. О чистоте же оружия, землянок, блиндажей, огневых точек и позиций - и говорить нечего.

Как ни пытались фашисты, но праздничного настроения нам испортить не смогли: наши воины в этот день были особенно бдительны.