Гвардии Зенитчик. Огневая позиция «попаданца»

Надсадно воет мотор «шевроле», за задним бортом прыгает на ухабах замотанная в брезент пушка. Еще дальше поблескивает стеклами кабина следующего грузовика. Скоро начнет темнеть, а мы, проехав за день больше полутора сотен километров, еще не добрались до конечной цели. Все уже знают, что полк наш придали танковому корпусу. Включить в состав корпусов полки малокалиберной зенитной артиллерии вынудила необходимость прикрывать танковые колонны на марше. Конечно, для этой цели больше подошли бы зенитные самоходные установки, но до конца войны никаких ЗСУ наша промышленность не выпускала. Было только то, что поставляли союзники, плюс еще трофеи.

Добрались уже затемно. Батарею развернули в чистом поле. Позиция — квадрат со стороной метров в сто. Разгребли снег и начали долбить мерзлый грунт. Для орудия я выбрал небольшую впадину, там, где снега было больше. Логика простая: чем толще снег, тем меньше промерзает грунт. Так и оказалось — на глубине в полтора штыка земля пошла мягче. К полуночи огневая позиция и оба ровика были готовы. Не на полную глубину, конечно, но все-таки. Измученный расчет свалился в перекрытый плащ-палаткой свежевырытый окоп, чтобы моментально забыться тяжелым сном.

Корпус располагался в небольшом рабочем поселке, с двух сторон облепившем железнодорожную станцию. Станция не узловая, но довольно большая — с десяток запасных путей и ветки к предприятиям в самом поселке. И поселок, и станция сильно разрушены, следы недавних ожесточенных боев видны повсюду. Говорят, что граница с Украиной начинается сразу за поселком и две наших батареи уже находятся на территории другой республики, еще не превратившейся из союзной в суверенную.

После январских боев в нашем, теперь уже нашем, танковом корпусе осталось всего полтора десятка исправных танков, да и те требовали замены двигателей и переборки ходовой части. За месяц, который корпус провел в резерве фронта, количество танков в нем превысило полторы сотни в трех танковых бригадах, из них шестьдесят процентов приходится на Т-34, остальные — Т-70. Мотострелковую бригаду довели почти до штатной численности, правда, бронетранспортеров у них нет ни одного, только грузовики — американские «шевроле» и «студебеккеры». Мотострелков, кстати, гоняют по-черному прямо у нас на глазах. Ничего удивительного — на восемьдесят процентов бригада укомплектована призывниками, спешно набранными на только что освобожденной территории.

Еще в корпусе есть мотоциклетный батальон, танко- и авторемонтные части. Наш полк прибыл к месту сосредоточения корпуса предпоследним, теперь ждали только отдельный разведывательный батальон с тремя десятками бронемашин.

— По пикировщику! Огонь!

— Огонь!

Грохочут орудия, звенят выброшенные гильзы, красные трассеры исчезают в голубом небе, и через несколько секунд доносятся до наших ушей негромкие хлопки самоликвидаторов. Мы здесь стоим уже неделю, и начальство, наконец, разрешило учебную стрельбу боевыми снарядами. Темп стрельбы действительно невелик, при желании наводчики легко могут отсекать отдельные выстрелы и без режима одиночного огня. И патрон, и экстрагированная гильза проходят большое расстояние, поэтому цикл выстрела получается довольно длинным.

— Ну как, Вася?

Подносчик снарядов, похоже, малость обалдел от грохота выстрелов. Трясет головой и ковыряет пальцем в ухе, пытаясь восстановить слух.

— А ничего. Прежняя-то пушка тоже громко бабахала. А уж эта…

— Ничего, Вася, привыкнешь.

Привыкнет, конечно, куда денется. Между тем в воздухе ощутимо запахло весной. Солнце днем заметно пригревает, и температура переваливает через ноль. Снег заметно осел и начал подтаивать. Даже не верится, что всего десять дней назад мы буквально загибались от сорокаградусного мороза, а три дня тому позицию полностью засыпало крупными хлопьями снега. Пришлось браться за лопаты и расчищать все заново, а сейчас на дне котлована среди снега хлюпает водичка. В этой жиже мы и топчемся.

— И-и-и, р-раз! И-и-и, два!

Вот чем хорош ствол 61-К, так это тем, что он заметно короче и в два с лишним раза меньше по калибру, чем у восьмидесятипятимиллиметровки. Поэтому чистить его намного быстрее и легче. Пока трое банят и пыжуют ствол, остальные успевают собрать стреляные гильзы и уложить их в ящики, набить обоймы новыми патронами.

— И-и-и, р-раз! И-и-и, два!

Пыж вываливается из ствола.

— Шабаш.

Чистоту пыжа я признаю достаточной, и расчет, расслабившись, начинает приводить позицию в полный порядок, убирая грязную ветошь, выравнивая укупорочные ящики и натягивая на орудие белые маскировочные чехлы.

— Слышь, командир, а когда нам сапоги дадут? — интересуется Аникушин.

Остальные тоже заинтересовались, вопрос достаточно животрепещущий, валенки, которые спасали нас от обморожений еще недавно, сейчас уже абсолютно не годятся — мокнут.

— Завтра обещали.

— Завтра? Тогда нормально, ночь мы еще переживем.