Гвардии Зенитчик. Огневая позиция «попаданца»

Затем был праздничный обед с наваристым борщом и макаронами по-флотски. И концерт! Настоящий концерт с приезжими артистами! У двух «шевроле» откинули один боковой и задние борта, подогнали вплотную задом друг к другу на ровной площадке — вот и вся сцена. В качестве занавеса использовали обычные армейские плащ-палатки на шестах. По поляне расставили пустые укупорочные ящики из-под снарядов и растащили бревна, оставшиеся после строительства землянок. Зрители собирались заранее, стараясь занять места получше.

Тут нам не повезло — все приличные места оказались уже заняты. Снарядные ящики первого ряда никто не занимал, они предназначались для полкового начальства. Пришлось пристраиваться справа от импровизированной сцены и располагаться прямо на земле. Слева от меня пристроился командир второго орудия сержант Помогайло, еще дальше разместились наши расчеты. Ложкин, уже со второй лычкой на погонах, как всегда, устроился подальше от меня.

— Лейтенант идет, — замечает кто-то из наших взводных дедов. — С барышней.

Взвод дружно крутит головами в поисках невиданного раньше зрелища. Я тоже нахожу взглядом. Сладков в новенькой форме с погонами, слева на груди поблескивает рубиновыми лучами свежеполученный орден и серебрится медаль. Рядом, действительно, барышня — связистка из штаба полка. Идут рядом, даже за руки не держатся, но любому сразу понятно, что вместе.

— Давайте к нам, товарищ лейтенант, — приподнимается со своего места Помогайло.

Лейтенант как-то неопределенно машет рукой и проходит со своей пассией дальше. Понятно, сейчас ему хочется побыть «наедине» со своей девушкой, если так можно сказать про почти весь полк, собравшийся на этом поле в ожидании приезда артистов.

Наконец, появились офицеры с рельсами на погонах — комполка, замполит, начальник штаба, и их замы, значит, ждать осталось недолго. Примета не подвела, не прошло и пяти минут, как подвывая изношенным мотором и нещадно дымя выхлопом, приполз раздолбанный автобус. Судя по разлапистым крыльям и решетке радиатора, довоенное изделие завода имени Сталина. Первыми из дверей автобуса выпорхнули две девушки. Первая чуть постарше, лет двадцати пяти, вторая около двадцати. Симпатичные. В красивых, видимо, концертных платьях. Девушки были моментально окружены местными ухажерами и потерялись из виду в этой толпе. Но вот группа двинулась к грузовикам и из автобуса вылезли двое мужчин. Один высокий шатен в светло-сером костюме, второй ниже среднего роста брюнет, похоже, кавказец. Следом за ними осторожно вылез еще один мужчина, лет сорока, с футляром аккордеона на плече — аккомпаниатор.

Артисты исчезли за плащ-палатками, замполит разогнал по местам добровольных помощников и через несколько минут концерт начался. Аккордеонист играл, обе девушки и высокий шатен пели, чернявый кавказец оказался чтецом-декламатором. Музыкальный репертуар был мне хорошо знаком: «Синий платочек», «Давай закурим», «Жди меня», «Катюша», «Землянка» и, конечно, «Три танкиста». В перерывах между песнями чтец читал стихи Симонова, Суркова, Твардовского. Вел концерт наш полковой комсорг.

Не могу сказать, что люблю стихи, скорее, наоборот. Песни слушал с удовольствием, а еще на певиц глазел. Хороши, а в своих, подчеркивающих фигуру, платьях, они казались мне, да и не мне одному, существами уж если не с другой планеты, то из другого времени точно. Но вот, в очередной комсорг объявил чтеца с армянской фамилией. Провожая взглядом уходящих со сцены певиц, я прохлопал начало его выступления. И вдруг.

…прожорливых отвергниИ не давай им сладостей своих!

Насильников, осмелившихся дерзкоТебя, родная почва, попирать,Встречай везде ты жгучею крапивой.

Было в этих стихах что-то знакомое, но автора я никак не мог узнать. Не выдержав, пихнул локтем Помогайло.

— Чьи стихи?

— Якись Шекспир, — ответил потомок запорожских казаков.

Точно Шекспир! Но откуда эти строки? Я не великий знаток творчества Шекспира, но некоторые его вещи слышал, в переводе, конечно. А чтец между тем продолжал.

Когда ж они нагнутся, чтоб сорватьС груди твоей цветок, то умоляю,Спрячь под цветком ты лютую змею,И пусть она врагов нам ненавистных

Уничтожает смертоносным ядом!

Строки хорошо ложились на всеобщее настроение, а голос продолжал нестись над притихшими людьми.

Да, земляки, деремся молодцами,Но не окончен бой,И держатся еще враги на поле…

Я аплодировал вместе со всеми, не жалея ладоней. Декламатор долго раскланивался, потом комсорг объявил об окончании концерта. Автобус с артистами уехал, праздник закончился, а нас ждали сначала тыловые будни, а потом… Но думать об этом не хотелось, казалось, что до этого еще далеко. Казалось, что у меня еще есть время.