Гвианские робинзоны

Подходящий ствол был наконец найден и заслужил одобрение Казимира, главного инженера плавучей конструкции. Сразу же принялись за работу. Однако продвигалась она крайне медленно. Топорик старого отшельника отскакивал от упругой, крепкой древесины, оставляя на ней лишь поверхностные зарубки.

К счастью, негр до тонкостей знал все приемы лесных обитателей. Если железо оказалось бессильным, надо призвать на помощь огонь. Развели костер у самого основания дерева, и оно понемногу возгоралось, обугливалось, тлело от жара в течение сорока восьми часов и обрушилось среди ночи с ужасным шумом.

Казимир мгновенно проснулся, сел на постели и радостно возвестил:

— Друг мой, вы слышали?! Бу-ум!.. Оно упало… слышите, какой треск?

Робен был обрадован не меньше старика и не смог больше уснуть в эту ночь.

— Отлично, это начало нашего освобождения. Нам не хватает инструментов, чтобы выдолбить лодку, но…

— О!.. — прервал его чернокожий. — У негров бош и у негров бони тоже нет инструментов. Они делают лодки при помощи огня…

— Да, я знаю об этом… Они сначала выжигают свои пироги, а потом выстругивают тесаками или даже острыми камнями… Но я придумал кое-что получше!

— Что придумал мой друг?..

— У тебя есть мотыга, притом мотыга хорошая… Я наточу ее как следует, приделаю рукоятку покрепче, и из нее получится прекрасное тесло[83]. Вот увидишь, с таким инструментом пирога выйдет красивая и блестящая, как лист барлуру, гладкая и снаружи и внутри.

— Так точно, мой друг, так точно! — весело согласился негр.

Сказано — сделано, и двое мужчин, приспособив мотыгу к ее новой роли, отправились на свою строительную площадку.

Они взяли с собой дневной запас провизии и шли, оживленно болтая.

— Вот увидишь, Казимир, — говорил Робен, который сделался гораздо общительнее с тех пор, как его жизнь обрела цель, и эта цель стала приближаться, — вот увидишь, через какой-нибудь месяц мы двинемся в путь… И очень скоро окажемся далеко отсюда. В свободной стране. Там я уже не буду диким зверем, на которого устраивают охоту, каторжником, которого загоняют в западню… не буду дичью для индейцев и для тюремщиков… Белый тигр исчезнет!

— Правду говорит мой друг, чистую правду, — вторил парижанину старый негр, счастливый его радостью.

— А потом, подумай только… Я увижу мою жену, моих дорогих малышей. Забыть хоть на миг о прошлых мучениях… Стереть поцелуем каторжную печать… Сжать их в объятиях… услышать их голоса! Надежда на это придает мне силы. Кажется, я весь этот лес могу изрубить в щепки! Вот увидишь, какую я выдолблю лодку… нашу маленькую замечательную лодку, мою единственную надежду! Послушай, давай придумаем для нее имя. Пусть называется «Эсперанс» — «Надежда»…

Они подошли к прогалине, образовавшейся на месте падения бембы, которая повалила немало соседних деревьев. Солнечный свет свободно лился сквозь возникшую в зеленом куполе брешь.

— Итак, за работу! Мой…

Бургундец не окончил фразу. Он словно окаменел при виде вооруженного короткой саблей мужчины, одетого в рубище каторжника. Тот как из-под земли вырос… Голос его прозвучал вполне обыденно:

— Гляди-ка! Да это Робен… Вот уж не ожидал встретить вас здесь!

Робен безмолвствовал, потрясенный. Встреча пробудила в душе весь пережитый кошмар каторги… Тюрьма вновь предстала перед ним во всей ее гнусности. Военный трибунал, двойные кандалы. Водворение в казарму. Парижанину даже в голову не пришло, что этот арестант мог тоже находиться в бегах, как и он сам.

Каторжник здесь наверняка не один. Где-то поблизости находится вся шайка отверженных в сопровождении надзирателей.

Да что же это, в самом деле! Столько мучений — и напрасно? Значит, прощай свобода, которую только-только успел вкусить? Жаркая волна залила тело и мозг инженера. Горячечная, мгновенная мысль — убить! Кому он нужен, этот бандит, появление которого сулило грозную опасность…

Однако беглец тотчас устыдился своего бессознательного порыва и овладел собой.

Пришелец, кажется, и не заметил смятения Робена, и не удивился его молчанию. Он продолжал:

— А, понимаю… вы не расположены к беседе… Не важно, я все равно рад встрече…

— Так это вы… — с трудом выдавил из себя наш герой. — Гонде, если я не ошибаюсь.

— Так точно, Гонде… Он самый, во плоти, от которой, по правде говоря, остались только кожа да кости. Тюремное меню не улучшилось после вашего отбытия и, клянусь Богом, адская жара и работа, которой нас заставляют заниматься, не позволяют шибко растолстеть…

— Но что вы здесь делаете?

— Кому-нибудь другому на вашем месте я посоветовал бы не совать нос в чужие дела… Но вы имеете право знать. Я всего-навсего лесной старатель. Ищу деревья.

— Ищете деревья?

— Вот именно. Да вы и сами знаете, что на лесоразработках администрация старается выбрать человека, который в лесу как дома и хорошо разбирается в породах деревьев. Такой человек бродит по лесу, отыскивая самые ценные объекты, метит их, а государственные «пансионеры» потом их обрабатывают для начальства.

— Да, я об этом слыхал…