Homo commy, или Секретный проект

Максим нехотя поднялся из-за стола. Он ожидал большего. Ему хотелось насладиться удовольствием, которое должен был испытать Григорий, читая ловкие статьи, рассматривая тщательно подобранные фотографии Ленина, Сталина, коммунаров на баррикадах, Кузьмина.

Перемещение в ресторан заняло пятнадцать минут. Деловито разглядывая меню, Григорий сказал:

– Давай выпьем водки.

– Ты вроде вино любишь. И коньяк.

– Иногда хочется водки. В конце концов, мы живем в России… Пожалуй, возьму телятину с грибами.

– Скоро ложиться спать. Я возьму что-нибудь полегче. Осетрину.

Невысокий и очень важный официант подошел принять заказ.

– Хорошая водка есть? – поинтересовался Григорий.

– Есть.

– Бутылку. Соления. Телятину с грибами, осетрину. И какую-нибудь закуску, пока готовят горячее. На ваше усмотрение. – Он повернулся к Максиму. – Порой стоит выпить водки. Оттянуться… Надоедает.

– Что?

– Всё надоедает. Жизнь – гонка. Порой устаешь от самого процесса… Может, в кино завтра сходим? Глянем какой-нибудь боевик.

– Тут есть театр.

– Нет уж. Избавь меня от провинциальных театров. Лучше в кино.

Появился графинчик, кругленький, весь покрытый капельками воды. Пузатому графинчику ассистировали тарелки с соленьями, мясным и рыбным ассорти. Официант наполнил рюмки.

– Чтобы нам с тобой хотелось, – лениво проговорил Григорий.

– Что?

– Не важно, что. Важно, чтобы хотелось. Чтобы желания не покидали нас. Потому что, если исчезают желания, жизнь заканчивается.

Максим посмотрел на него с сомнением, но тоже поднес рюмку ко рту. Водка была холодная. И неплохая. Мягкая. Григорий отнял у графинчика еще одну часть содержимого.

– Давай выпьем за успех, – сказал Максим.

– Давай, – равнодушно согласился Григорий.

Когда графинчик опустел, Григорий понял, что водка не берет его. Максим был уже веселенький, а ему – хоть бы хны. Заказал еще бутылку. Она повторила судьбу первой – пятидесятиграммовыми порциями проследовала в два желудка. В итоге Максим шел к машине, изрядно покачиваясь. Едва сел на сиденье, заснул. Около гостиницы пришлось его будить, трясти за плечо. Он долго не мог понять, где он и что от него требуют. Григорий отвел его в номер. Ни к чему, чтобы московские люди, работающие на него, попадали в передряги. Заставив Максима раздеться и лечь в постель, он отправился домой. Ночной город подставлял пустые улицы. Холод обволакивал машину, согревающую свое нутро теплом от мотора.

– Завтра попозже? – спросил водитель, когда настала пора выходить.

– Нет, к восьми.

Водитель тяжко вздохнул.

– Отдыхать будем после выборов, Петр Васильевич. До свидания.

Григорий открыл дверцу, шагнул в холод.

Проснулся он как обычно – в семь. Хотелось пить. И лень было подниматься. Он пересилил себя. Сделал зарядку, принял прохладный душ. Нельзя давать себе расслабиться. Вода из душа текла еле-еле, по-нищенски, вызывая раздражение. Это повторялось каждое утро.

В штаб он, как всегда, приехал первым. Но когда минут через двадцать вышел из кабинета, увидел, что его сотрудники в сборе. Даже Катя, которая вечно опаздывала. Штаб готовился к учебе агитаторов.

В одиннадцать Григорий появился в кабинете председателя городской торгово-промышленной палаты. Старый лис его ждал. Глубокие кожаные кресла подле журнального столика охотно приняли их. Немолодая секретарша принесла чай в модных стеклянных чашках.

– Вы приняли решение? – спросил Григорий, подцепив на тарелочке дольку лимона.

– Пока что нет.

– Почему?

– Поймите, мы в сложной ситуации. Ясно, что губернатор поддерживает Квасова.

– Губернатор ничего не говорил на этот счет.

– Губернатор не говорил. Он демонстрирует нейтралитет. Но Кириченко…

Кириченко был заместителем губернатора. Известная песня: вы уедете, а нам тут жить. Григорий хлебнул чаю.

– Хорошо, а если вы поддержите двоих?

– Каким образом?

– Ну… ориентировать сотрудников крупных предприятий на поддержку Мельниченко или Квасова.

– Это сложно… Сложно. Вы, главное, не переоценивайте влияние директоров на своих подчиненных.

Что ни говори человеку, а он пойдет и проголосует по-своему. Даже назло сделает.

Григорий глянул на него хитрыми глазами.

– А никого не поддерживать вы можете?

– Это реальнее… – В задумчивости он кивнул. – Это реальнее. Подумаем. Что касается встреч на предприятиях, договаривайтесь сами. Большинство директоров не откажет в проведении таких встреч.

«И на том спасибо, – покидая кабинет, подвел итог Григорий. – Большего от этого хитреца не добьешься».

25

– И на том спасибо, – мрачно изрек Анатолий Николаевич. – Хороши работнички. Один выехал в десять вместо восьми. И то лишь потому, что я позвонил, побеспокоился. Другой приходит к двенадцати… Спасибо, что принес пиво. Только я давным-давно опохмелился.

Егор смотрел на него честными глазами. В них было столько вины.

– Перебрали вчера. Сами знаете.

– Я был вместе с вами. Но у меня есть чувство долга. Я к девяти пришел сюда.

– Анатолий Николаевич, простите.

– Садись и работай. Столько дел… – Он почувствовал необходимость что-то добавить, на другой ноте, примирительно. – До выборов не так уж много времени осталось.