HOMO Navicus, человек флота. Часть вторая

Серега кинулся в сторону от дороги, пытаясь скрыться в хвойном лесу. Полупрапорщик, почуяв опасность и не желая остаться сиротой, кинулся за ним, на ходу застегивая ширинку… Луна светила ярко… Полупрапорщик был настойчив и спортивен. Он, как лось, ломился сквозь кусты, напряженно сопя. Он не верил, что офицер, к которому он так привык за эти несколько приятных часов, может бросить его среди леса. Бег был долог, напряжен и травматичен. К чести Сереги, полупрапорщик отстал… То ли шею свернул, то ли еще что. Гупнуло сзади что-то, упало. И треск прекратился, и топот затих. Серега тоже пострадал, лодыжку вывернул.

В десять утра появился в общежитии, обтрепанный и запыленный, хромающий, с диким и отрешенным взором. Может, он все эти сорок километров полз, может, еще что случилось. Может, так болезненно далось расставание с принципами. Не знаю.

Знаю одно: от жены он точно получил. Только двое детей от развода и спасли: «Все в 00.30 вернулись из патруля. А ты, сволочь где был? Завел себе, чё ли?»

И такие звонкие шлепки, и невнятные оправдания… Я тогда дома был, слышал.

И командование факультета получило-таки бумагу о нарушении формы одежды к.2.р таким-то. И о невыполнении приказания коменданта о предании аресту пьяного военнослужащего, и о не докладе о сложении с себя обязанностей начальника патруля.

Серега был наказан и назначен не начпо, а замначпо чуть ли не на Сахалин, в ОВРу, вместо подводной флотилии на должность капдва. Вот скажите, надо ему было для этого учиться?

Лучше б он тогда в кино пошел. С полупрапорщиком.

Одно положительно: даже к старлеям начал относиться уважительно и их замечать. Говорят, он и на службе, когда мичман входил, вставал. Ну уважение, наверное, ход хитрый, хотя сомневаюсь… Это по Павлову, никакой хитрости. Рефлекс называется.

Кстати, в патруль он больше не ходил. Только дежурным по факультету. Это чтоб инфаркт не случился. С ним, понятно, с Серегой.

И бумаги из комендатуры, лишние, никому не нужны…

Поездка

Люблю я эти конференции! Вот в прошлом году пригласили на три дня в город, где пятнадцать лет не был. Тема конференции была важной, делегации прибыли из Белоруссии, Украины и Крыма, Прибалтики, Казахстана. Когда мы летели из Киева, у одного из наших таможенники с большой помпой, почти как у террориста, изъяли малюсенький перочинный нож. Чуть на самолет из-за этого не опоздали.

Прилетели. Собрали нас в гостинице. Ба, в составе белорусской делегации друг училищный! Дальше все понятно и знакомо каждому. Детализировать не будем. Конференция прошла замечательно.

Город – сплошная Европа, асфальт без выбоин, стекло и неон. Штаб флота все там же стоит. Монументален, основателен и официален – родные стены. Командует флотом знакомый командир бригады, его замом – наш однокашник… Обнял Колю, депутата Госдумы, в одном кабинете три года работали. Удалось встретиться с массой сослуживцев, посетить один закрытый в прошлом город.

Дышалось полной грудью: воздух молодости, воспоминания всякие… К знакомым женщинам с визитами не пошел. Честно. Но как же трудно было удержаться!

Пора и честь знать. На 10.00 завтра – отъезд из гостиницы.

07.00. В мой номер врывается Саша, белорус. Лицо белое, губы и руки дрожат.

– Брат! Я паспорт найти не могу!

Встаю, голова болит. Ужас ситуации мне известен. Как-то в поезде Киев – Москва был в подобной ситуации. Опустил паспорт в ветровку, но попал он не во внутренний карман, а в рукав, резинка внизу. Там он и лежал, пока меня с вещами из вагона не попросили на границе. Думал, что так и придется жить в таможенной зоне. Ни домой вернуться не смогу, ни в Москву въехать… Начал одеваться – а вот он, родной! Радость, как от встречи с любимой…

Наливаю Сане, чтоб в себя пришел. Хлопнули, просветлело. Составляем план, пытаясь восстановить события прошлого вечера. Плохо восстанавливаются, накануне отъезда мы, как и все, хорошо отдохнули. Кое-как наметили район поиска. Шерстим.

В Сашкином номере осмотрен и прощупан каждый миллиметр одежды, жилой и нежилой площади. Осмотрены и проверены еще пять номеров. Все сочувствуют, но паспорта нет. Повторный осмотр номеров, допрос администратора гостиницы и бармена – безрезультатно.

Присаживаемся в баре. А как еще стресс снять?

– Ладно, буду звонить в консульство. Должны помочь. На работе, правда, тяжело объясниться будет. И что ж мне так не повезло?

Выпили грустно, молча, не чокаясь. С голоду не умрет, друзей полно в городе, жить где – тоже найдут. Вот только работа… Да ладно, устроится.

Руководитель нашей делегации толкает Саню в плечо:

– Смотри, у людей тоже горе. Не чета твоему.

По холлу мечется «шеф» крымчан.

– Товарищи, братцы, кто писателя видел? Казаки на месте, военные пенсионеры и даже формальная и неформальная молодежь на месте. Его одного нет!

– А он в номере-то ночевал? Дело такое, м-м-м, командировочное.

– Да какое командировочное дело, ему 92 года!

– А следить надо было…

Ишь, сочувствия ищет, а вокруг люди суровые, самостоятельные, пенсионеры военные.