How Asia Found Herself

Учитывая, что Абд ал-Халик не имел никаких унаследованных знаний о буддизме - даже категории или названия для него, - многое из того, что он обнаружил, было впечатляюще точным. Хотя он не знал, что человек, которого он называл Шингутама (то есть Гаутама), более известен как Будда (или Бодха), он правильно понял, что Шингутама не оставил собственной книги; скорее, он передал свои учения устно ученикам, которые впоследствии собрали его учения в текстовой форме, среди которых был канон из десяти наиболее уважаемых книг. Он также подробно и точно рассказал о монашеских правилах понгийцев, включая одежду, правила питания и обеты бедности и целомудрия; об обучении мальчиков в местных монастырях; о формах мирского поклонения, включая народное празднование святых дней; о сформировавшейся у ученых концепции Вселенной, начиная с ее многочисленных небес и заканчивая отношениями между солнцем, луной и землей; и далее о лунном календаре, который, в отличие от исламского, начинался с захода, а не с новолуния.

Что касается того, как он все это узнал, то в нескольких случаях он утверждал, что не только овладел языком Бирмы, но и изучил ключевые тексты ее религии, фонетически называя несколько бирманских текстов, с которыми он ознакомился, включая Пахасью - его термин для бирманских буддийских писаний. Здесь Абд аль-Халик, вероятно, имел в виду Типитаку (то есть буддийский канон Тхеравады), переданную через комментарии либо на бирманском, либо на пали, который он также изучил. Возможно, он взял свой термин пахасья из местного произношения санскритского bhasya (слова, речь), которое часто использовалось в сложной форме Buddhabhasya ("слова Будды"), что через палийское Buddha-bhasa дает общее бирманское слово для буддизма, boda-batha. Или же пахасья могло быть просто его переводом на урду бирманского слова peza для рукописи на пальмовом листе. В любом случае, другие бирманские заимствования, которые он включил в свою книгу, указывают на подлинную лингвистическую основу его исследований.

Однако, пытаясь философски осмыслить эти тексты Пахасья и объяснить их своим индийским читателям-мусульманам, Абд аль-Халик должен был найти ближайшие эквиваленты в своей собственной концептуальной системе. Следуя исламским теологическим представлениям о примате пророчества, он обобщил то, что ему показалось слабым бирманским отголоском мусульманской модели пророчества, посредством системы, в которой Бог проявлял себя в различных воплощениях. Что свидетельствует о его точном знании религиозного лексикона Бирмы, термин, который он использовал здесь для обозначения воплощения - пахья - является распространенным бирманским эпитетом для Будды, буквально означающим "Господь".

Во время этого обсуждения он процитировал бирманский текст, которому дал фонетическое название Zi-Na-Tha-Paka-Tani. Речь, очевидно, шла о "Зинаттхапакатхани" (от палийского "Дзинаттхапакасани"), основной бирманской биографии Будды, написанной Кьи-тхай Ле-хтат Саядавом во время правления короля Миндона всего несколькими десятилетиями ранее. Согласно "Зинаттхапакатхани", которую читал Абд аль-Халик, этих божественных воплощений были тысячи, но только пять главных, открывших священные писания. Он записал их имена как Гугатагу, Гунагун, Гатаба, Шингутама и А'йи Мади. Он имел в виду, соответственно, Гагутан (пали: Какусандха); Гонагон (пали: Конагамана); Катхапа (пали: Кассапа); Син Годама (пали: Готама, то есть исторический Будда) и Айи Медайя (пали: Арья Меттейя). Последний был пятым, последним и будущим Буддой текущего космического эона. Учитывая трудности перевода в арабскую графику имен, которые он читал на бирманском языке, узнаваемое соответствие и точность записи этих имен являются еще одним свидетельством высокого филологического уровня его исследований.

Эпоха Сингутамы, продолжал он, по его словам, все еще продолжается, после чего приход А'йи Мади возвестит о конце света. (Здесь он использовал мусульманский термин qiyamat, или Судный день). Хотя имя А'йи Мади могло быть отсылкой к будущему Майтрейе (пали: Metteyya) буддийской эсхатологии, для Абд аль-Халика звучание его имени послужило толчком к исламской экзегезе Зинаттапакатхани, которую он интерпретировал, находя точки соприкосновения, а не противоречия с исламом. Учитывая, что в буддийском тексте акцент делается на последовательности учителей, передающих учение перед окончательной космической расплатой, это навело Абд аль-Халика на мысль, что "религия Бирмы" в чем-то похожа на ислам - или, скорее, на христианство и иудаизм, частично искажающие первозданные учения ислама.