Hungary’s Cold War

Теперь мы точно знаем, что до начала реализации плана Маршалла летом 1947 года отказ от сотрудничества с Западом не входил в интересы Сталина, и он совершенно не собирался этого делать.¹³ Как уже говорилось, все новые приобретения Советов в Прибалтике и в Восточной и Центральной Европе были молчаливо признаны западными великими державами к концу войны, поэтому у Москвы не было причин беспокоиться о возникновении серьезного конфликта с Западом на почве этого региона. Поэтому главный вопрос заключается в том, как объяснить эти экспансионистские начинания, которые действительно могли привести к конфронтации с западными союзниками, серьезно ущемив их потенциальные интересы. Наиболее известными примерами такого рода стали советские ультиматумы Турции по поводу контроля над турецкими проливами, территориальные претензии на турецкий Азербайджан, а также попытка присоединить к СССР Северный Иран, не выполнив союзнический договор о выводе всех иностранных войск из страны в течение шести месяцев после окончания войны. Аналогичными начинаниями были советское требование принять участие в оккупации Японии и публичная претензия на частичный контроль над колониальными владениями Италии, настаивание на установлении международного контроля над Рурской областью, а также чрезмерные советские требования получить репарации с западных зон Германии.

Предлагаемое мною объяснение этого вопроса основывается на стремлении воспользоваться возможностью, которая никогда не вернется. Сталин хорошо понимал ситуацию, сложившуюся после Первой мировой войны, когда интересы победителей привели к установлению мира, перекроившего карту Европы. В то время Советская Россия была квазипобежденной страной, капитулировавшей перед Германией, которая сама потерпела поражение несколько месяцев спустя. Рассматриваемая как государство нон грата, Советская Россия не была приглашена на мирную конференцию, поэтому у нее не было шансов на территориальные приобретения; напротив, она потеряла огромные территории на своих западных границах. Советские лидеры никогда не признавали ни этих потерь, ни самих Версальских договоров, но - в отличие от Венгрии, а затем и Германии - не разворачивали открытой ревизионистской пропагандистской кампании. Тем не менее, их тихий ревизионизм, терпеливо дожидавшийся подходящего случая, оказался весьма эффективным, сначала временно в 1939-40 годах, а затем окончательно в 1945 году.

После окончания Второй мировой войны положение Советского Союза и его международный авторитет выросли до немыслимых пределов благодаря действиям Советской Армии, и Сталину казалось логичным в полной мере отстаивать интересы своей страны через послевоенное мирное урегулирование. Он также предполагал, что, как и после Первой мировой войны, оно будет достигнуто за пару лет, так что за это время можно успеть многое, а что успеть, то успеть. На данный момент все находилось в таком гибком состоянии, что такие попытки казались малорискованными. Кроме того, Сталину было ясно, что наиболее прочными элементами любого мирного договора являются государственные границы; таким образом, после заключения такого соглашения дальнейшие территории - главный критерий в соответствии с принципом "большая территория равна большей безопасности" - могут быть получены только в результате серьезного конфликта, дальнейших войн и даже будущей мировой войны. Зубок и Плешаков обратили внимание на очень важную вещь: эти попытки, которые так испытывали терпение западных держав, на самом деле не были агрессивными экспансионистскими усилиями или требованиями. Обратите внимание, что большинство из них просто исчезли бы позже, в течение относительно короткого периода времени. Если какая-то попытка наталкивалась на достаточно упорное сопротивление, Советы отказывались от нее. Так, весной 1946 года они вывели войска из Северного Ирана и перестали угрожать Анкаре, как только советская разведка узнала, что Соединенные Штаты обдумывают военные шаги в защиту Турции. Аналогичным образом они отказались от своих претензий на оккупацию Японии и итальянских колоний. Незначительное, но стратегически очень важное советское приобретение, о котором сейчас уже почти забыли, также было сдано в марте 1946 года: они эвакуировали датский остров Борнхольм на западном краю Балтийского моря, который был оккупирован советскими войсками в 1945 году.

Хотя такое довольно гибкое отношение свидетельствовало о действительных намерениях Сталина, в западном восприятии все эти начинания выглядели как реальные, агрессивно направленные экспансионистские усилия, и поэтому они стали основными эскалационными элементами в возникающей конфронтации, несмотря на первоначальные намерения Сталина.

Поэтому можно утверждать, что экспансионистские усилия Сталина демонстрировали дихотомию:

1. Некоторые из них были цинично-прагматичными идеями, ориентированными на сиюминутные отношения власти и союзничества и призванными максимально увеличить шансы реальной политики.