Hungary’s Cold War

Другая волна замечательных впечатлений пришлась на 2001-2002 годы, когда я провел целый учебный год в Международном центре перспективных исследований Нью-Йоркского университета в качестве одного из пяти стипендиатов Проекта по холодной войне как глобальному конфликту. Руководитель проекта, покойная Мэрилин Б. Янг, была прекрасным наставником даже после окончания программы, а обширные и интенсивные беседы с моими со-стипендиатами, особенно с Оддом Арне Вестадом и Марио дель Перо, давали мне огромное профессиональное вдохновение. После этого я преподавал историю холодной войны в Нью-Йоркском университете в качестве приглашенного профессора Фулбрайта в 2006-7 годах, а с осени 2007 года я стал постоянным приглашенным профессором, преподающим историю холодной войны в Восточной Европе в Колумбийском университете. За пять семестров, проведенных в Колумбийском университете, у меня сложились исключительные профессиональные отношения с Иштваном Деаком, бывшим руководителем Центра Восточной и Центральной Европы, в честь которого названа эта должность, и который стал для меня не только наставником, но и другом.

Эта книга - синтез моих тридцатилетних исследований и выводов. Самым важным результатом стала не только до сих пор малоизвестная история международных отношений советского блока; мои исследования также привели к многочисленным теоретическим инновациям. Поэтому в этом необычном предисловии читатель не будет знакомиться с содержанием книги, а сосредоточится на представлении примерно двадцати теоретических инноваций и такого же количества новых интерпретаций и открытий, которые я разработал к настоящему времени в области истории холодной войны. Финансирование исследований для этой книги в течение последнего десятилетия, а также поддержка в завершении работы над ее рукописью были предоставлены Центром социальных наук в Будапеште.

 

В начале эпохи холодной войны я пришел к выводу, что печально известное "процентное соглашение" Черчилля со Сталиным в октябре 1944 года было не более чем игрой, которую Черчилль вел с единственной реальной целью: предупредить Сталина, что Красная армия, в тот момент уже оккупировавшая Румынию и Болгарию, не должна пытаться стать оккупационной силой и в Греции, поскольку это будет сделано только Великобританией. Я обратил внимание на очень важный, но обычно упускаемый из виду фактор: 11 октября 1944 года в Москве между Венгрией и союзниками было заключено соглашение о перемирии, и, конечно же, Черчилль знал об этом. Таким образом, прямо во время встречи Сталина и Черчилля можно было реально ожидать, что восточный фронт очень скоро резко переместится в центр Венгрии, где Красная армия будет сражаться с немцами при поддержке румынской, болгарской и венгерской армий. Этот сценарий предполагал быстрое продвижение восточного фронта на запад, и к концу 1944 года Советы, возможно, достигнут Австрии. Таким образом, Черчилль должен был считаться с тем, что практически все страны Восточно-Центральной Европы будут освобождены и оккупированы советскими войсками в относительно короткие сроки. В этом свете все "согласованные" процентные соотношения для стран региона, кроме Греции, нельзя воспринимать всерьез.

Исследуя экспансионистские планы Сталина в послевоенные годы, я утверждаю, что он смотрел на эти начинания как на использование никогда не возвращающейся возможности. После окончания Второй мировой войны положение Советского Союза и его международный престиж возросли до немыслимых пределов благодаря успехам Советской Армии, и Сталину казалось логичным в полной мере отстаивать интересы своей страны в рамках послевоенного мирного урегулирования. Он также предполагал, что, как и после Первой мировой войны, оно будет достигнуто за пару лет, так что за это время можно успеть многое - а что можно успеть, то и нужно успеть. В то время как такое довольно гибкое отношение свидетельствовало о действительных намерениях Сталина, в восприятии Запада все эти начинания выглядели как реальные, агрессивно направленные экспансионистские усилия, и поэтому они стали основными эскалационными элементами в назревающей конфронтации, несмотря на первоначальные намерения Сталина. Этот вопрос также показывает важную роль восприятия и заблуждения в зарождающемся конфликте между Востоком и Западом, как предположил Роберт Джервис.

Что касается давно обсуждаемого вопроса о советизации Восточно-Центральной Европы, то я утверждаю, что это не было ни причиной, ни следствием зарождающейся холодной войны. Мое исследование также показывает, что процесс советизации начался еще в 1944 году, а местные коммунистические партии всех стран региона уже в 1945-46 годах занимали господствующее положение во всем регионе. Поэтому я предложил использовать новую категоризацию: квазисоветизированные страны (Албания, Болгария, Польша, Румыния и Югославия) и досоветизированные государства (Венгрия и Чехословакия).