i 7fec6e9001b0b1c7

- Простят? - наставник помрачнел и откинулся на спинку. - Нет... признаться, я даже не знаю, что я должен сделать, чтобы искупить хотя бы крохотную часть вины перед родиной. Нет, девочка... я и сам себя не прощу... Разговор пойдет о тебе. Я хочу добиться твоего признания как Хранителя перед сенатом. И хочу чтобы ты это знала.

Гермиона задумалась. Понимала она все. И так же понимала, что изменить ничего нельзя. Если сообщение уже отправлено, то... Была бы ее воля, она оставалась бы с учителем до самой его смерти и постаралась бы, чтобы его никто не тревожил в оставшееся ему времени. Пусть бы эта неделя или две стали бы самыми счастливыми в его жизни. Но его гнало вперед чувство долга перед Родом, чувство вины перед своей страной и, Гермиона это видела, любовь к ней, к его ученице. И любые разговоры здесь не просто бессмысленны, а неуместны. Оскорбительны.

- Когда они придут?

- Не знаю... сегодня получат сообщение... пока поймут кто его послал, сформируют группу, договорятся с вашим министерством... думаю дней через пять-шесть... Я вот с чего заговорил. С группой обязательно будет кто-то от английского министерства. Лучше бы ему тебя не видеть. А вот когда нам удастся его спровадить...

- А это получится? - удивилась девочка.

- Полагаю те, кто приедет ко мне, сами захотят поговорить со мной без свидетелей. Получится. Вот когда он уйдет, я отправлю приглашение тебе и твоим родителям.

- А это не опасно? - нахмурилась Гермиона. - Я имею в виду для родителей, - поспешно закончила она, сообразив, что ее слова можно принять за трусость.

Мистер Кливен улыбнулся.

- Как бы ни повернулись переговоры, ни тебе, ни твоим родителям точно ничего не угрожает. К вам никаких претензий у сената быть не может. И проблемы с вашим министерством на пустом месте им тоже не нужны.

- Понятно... - девочка помолчала. В общем-то все понятно. Понятна и причина, по которой мистер Кливен заговорил. И видно, что ему самому нелегко... Как его поддержать? Расспрашивать что будет? Не самая удачная идея точно. Сообразила!

- Учитель, а помните вы читали мне сказки, когда я только начала заниматься? Хотели, чтобы я лучше поняла волшебный мир. Расскажите мне сказку... или лучше стихи...

- Сказку? - изумился наставник такой переменой темы. Глянул в серьезное лицо девочки, догадался и слабо улыбнулся, кивнул. - Какую?

- Не знаю... хотя нет... знаю... что-нибудь из русской литературы.

- Хм... - Мистер Кливен задумался. - А если сказку и стихи сразу?

- Здорово! - Гермиона перебралась на диван и забралась на него с ногами, приготовившись слушать. Учитель приманил магией книгу из шкафы и подъехал к ней поближе. Раскрыл.

- У Лукоморья дуб зеленый,

Златая цепь на дубе том.

И днем и ночью кот ученый

Все ходит по цепи кругом...

Мистер Кливен старался говорить как можно более отчетливо, чтобы девочка лучше понимала смысл. Все же русский устный она знала не настолько хорошо, чтобы с ходу понимать беглую речь.

Избушка там на курьях ножках

Стоит без окон, без дверей...

- Ну и фантазия, - хмыкнула Гермиона. Под удивленным взглядом учителя пояснила: - Ну я представила дом с куриными ногами. Зачем?

- Ты забываешь, что это из сказаний древних времен идет. Еще языческих.

- Смешно.

- На самом деле нет. Такие древние легенды редко бывают смешными, скорее они пугающие и даже немного страшные. Это уже сейчас пошла мода адаптировать их к современности, потому все и выглядит очень пристойно и даже забавно. Избушка с куриными ногами, Баба-Яга Костяная Нога.

- А в действительности? Вы знаете, откуда это пошло?

- Знаю. Интересно?

Можно было и не спрашивать. Гермионе Грейнджер и неинтересны новые знания? Наставник вздохнул.

- Это идет от обычая хоронить умерших. На севере зимой земля промерзает, долбить ее, чтобы похоронить кого-то очень тяжело, особенно теми инструментами, что доступны. Зато лесов много. Потому вплоть до XIII-XIV веков, а кое-где и дольше, даже до XIX века, на наших лесных территориях покойников хоронили в домовинах - "избах смерти". Выбирали несколько стоявших рядом деревьев, срубали на высоте полутора-двух метров, корни подсекали и частично вытаскивали наружу, чтобы уберечь стволы от гнили, а наверху возводили небольшую избушку, куда и помещали труп вместе с причитавшимися ему яствами и кое-каким скарбом. В такую избушку почти не могли попасть хищники, а стоять она могла десятилетиями и веками. Бабка-Яга, Старуха-Мор, а именно сама Смерть, рассматривала эти домики как свое законное жилье. Ее костяная нога принадлежит миру мертвых, а обычная - миру живых. Вот и получается, что Баба-Яга хранитель врат на ту сторону, живущая в двух мирах. И все Иваны Царевичи, о которых ты читала в сказках, попадавшие к ней в гости, проходили те обряды, которые полагались покойникам: их обмывали, избавляя от "человечьего духа", выдавали им пищу в долгий путь и укладывали спать - надолго.

- Это не так весело, как в сказках, - поежившись, заметила Гермиона. - Получается, что это избушка на курьих ножках ни что иное, как могила?

- Именно.

- Хм... действительно мрачно.