«...И ад следовал за ним»

— Давай зайдем внутрь и врежем ему. Это же древний старик. Я трахну его по башке, он отключится, мы наденем на него наручники и отвезем в участок. Только и всего. А потом пускай шериф сам выясняет, как он сюда попал.

Опи задумался над предложением приятеля. Похоже, Москит предлагает дело. Но Опи боялся ошибиться, принимая решение.

— Скоро шериф прибудет сюда лично. Он сам решит, что нам делать. А покамест пусть старик напивается до чертиков. Еще немного, и он будет так пьян, что забудет мать родную. А шерифу только этого и надо.

— Мне это совсем не по душе.

— Мне это тоже совсем не по душе, — согласился Опи. — Но именно так мы и поступим, черт побери.

И, черт побери, именно так они и поступили. Прибывший сорок минут спустя шериф Леон Гаттис собственной персоной застал ту же самую сцену. Двое его помощников торчали на улице и украдкой заглядывали в бар. Старик сидел за столиком и, поглощая «белую молнию» стакан за стаканом, напивался до умопомрачения.

— Ума не приложу, как этот старик еще держится на стуле, — доложил шерифу Опи. — Он уже влил в себя столько кукурузного пойла!

— Главное не это, — сказал шериф. — Откуда он взялся?

— Понятия не имею. Он просто появился из ниоткуда, возник прямо из воздуха. Шериф, я предлагаю зайти в бар, хорошенько треснуть старика по башке и забрать его с собой. В участке мы непременно вытянем из него, что к чему.

Чем можно было объяснить колебание шерифа? Почему у него в груди появилась щемящая пустота? Все происходящее приобрело какой-то таинственный зловещий смысл. Все это Леон Гаттис уже видел, в кино или в книге. Очень странное ощущение.

Старый ковбой сидел в баре. Самое забавное, в нем не было ни тени страха. Он или окончательно спятил, или просто был полный дурак, однако, судя по его виду, нельзя было сказать ни первое, ни второе. В нем было что-то глуповато-наивное. Шерифу, когда-то служившему следователем в полиции Нового Орлеана (долгая, трагическая история), приходилось видеть такое в знаменитых стрелках тридцатых годов. Такое же выражение было у Смазливого Мальчика, еще в большей степени оно присутствовало у Мордашки. Но больше всего этого было у Джонни Ди: властная надменность, безграничная уверенность в себе, делающая человека особенно опасным.

— Черт возьми, шериф, это же просто старик. Пьяный старикашка. Напившийся в стельку.

В подмогу Москиту, Опи и Дариусу шериф захватил с собой еще двоих помощников. То есть всего их стало шестеро.

— Ну хорошо, — подумав, сказал он. — Сделаем так. Рэй, ты обойдешь пивную. Двигайся осторожно, держи оружие наготове. Остановишься у самой двери и будешь страховать старика сзади. На всякий случай. Мы остаемся здесь и выжидаем пять минут, затем заходим внутрь и хватаем старикана. И еще послушайте вот что. Пусть этот тип старый и пьяный, но, как мне кажется, ему многое пришлось повидать на своем веку. Думаю, он кое-что умеет. Возможно, до сих пор сохранил проворство; некоторые люди до самой смерти остаются шустрыми. Возможно, в старике еще горит огонь. Так что держите руки на рукоятках револьверов, чтобы в случае чего быть готовыми быстро вытащить оружие. Никому не станет хуже, если мы будем настороже, договорились?

— Так точно, сэр, — ответили ребята.

Рэй, отделившись от остальных, направился вокруг здания. Теперь оставалось только ждать.

* * *

Сравниться со старым Эдом Макгриффином в хитрости помощники шерифа не могли. На мизинце левой руки старик носил перстень с бриллиантом, который подарил ему в 1934 году президент фирмы «Смит и Вессон»: тогда мистер Эд установил мировой рекорд по скоростной стрельбе, сделав шесть выстрелов за четыре пятых секунды и поразив мишень в форме человеческого силуэта. Все шесть пуль попали в область живота так кучно, что отверстия можно было закрыть ладонью. И вот сейчас, устроившись в баре в Фивах, старик приподнял стакан одной рукой и просунул под него бриллиант. Точить пришлось недолго: алмаз значительно прочнее стекла. Меньше чем за пять секунд старый Эд проделал в днище стакана отверстие.

А дальше началась сплошная комедия. Старик затыкал отверстие пальцем, подносил стакан ко рту, окунал губы в мерзкое пойло, но не пускал его в рот — господи, трех глотков хватило бы, чтобы белый человек ослеп и свалился под стол без чувств. Затем Эд ставил стакан на край стола, отнимал палец от отверстия и выливал на пол глоток самогона. Таким образом он расправился с пятью стаканами, и его левый сапог промок насквозь от кукурузного самогона. Уронить зажженную спичку — и он вспыхнет ярким пламенем. Но в остальном все было просто превосходно.

Мистер Эд сразу же заприметил помощников шерифа. Осторожными их никак нельзя было назвать — да, сэр, даже близко. Один из них, полный идиот, то и дело прижимал свой плоский нос к окну, расплющивая его еще больше. Это был светловолосый верзила с совершенно тупым лицом. Второй был более осторожен; можно даже сказать, в нем было что-то от хищного зверька, шустрого и проворного, с маленькими острыми зубами.